Беспомощность накатила на Анну. Почему, почему же так сильно болела голова?
Будь её сознание не таким спутанным, она смогла бы доказать всем и каждому, что
никого не убивала. Анна не могла точно сказать, зачем отправилась в ту комнату,
в которой произошло это преступление, но точно не для того, чтобы кому-то
навредить. На такое она не способна.
Резко перевернувшись на бок, Анна всмотрелась в темноту, пытаясь понять,
почему всё так резко изменилось. Совсем недавно, она спокойно жила в деревне,
не зная забот светского общества. Теперь же её обвиняли в жестоком убийстве.
Неужели она и впрямь сделала это? Могла ли?
Анна уткнулась лицом в ладони, поспешно пряча слезы и заглушая собственные
всхлипы. Но, и это не помогло. Даже в темноте, всё, что стояло перед глазами
Анны, это нож и её собственные руки, обагрённые чужой кровью.
Безысходность накатила на неё, заставляя всхлипывать все громче. Анна
знала, что может плакать сколько угодно. За все эти месяцы она пролила очень
много слёз. Никто и никогда не придёт с утешениями для неё. Семья отказалась от
неё, предпочитая не принимать на себя тень запятнанной репутации Анны. Ни
сестра, ни родители, не навестили её в тюрьме, передав сообщение о своем
решении не иметь с ней никаких личных дел. Она осталась в полном одиночестве,
как в этой камере, так и в жизни. Но, скорее всего об этом ей даже не придётся
погоревать.
Анна резко выпрямилась и села. Лежать больше не было сил. Поднявшись, Анна
прошлась по своей небольшой площадке, разминая ноги. Она не знала, день или
ночь сейчас, и если честно, не очень этим интересовалась. Какая разница, какое
время суток, если уже завтра ей вынесут приговор, и почему-то Анне казалось,
что решение будет не в её пользу.
Где-то рядом звякнули ключи, и раздался звук отворяемой решётки. Анна
подскочила к металлическим прутьям своей темницы и прислушалась. Неужели
кого-то ещё привели сюда? А чему собственно она удивляется? За всё время, что
ей довелось провести здесь, людей приводили и уводили. Кто-то из них выходил на
свободу, а кого-то ждала иная, более жестокая участь.
Ключи снова загремели, а затем наступила тишина. Анна поняла, что кого-то
закрыли в соседней камере, которая пустовала с тех пор, как женщину бродяжку
выпустили на волю. По крайней мере, Анна надеялась на то, что её отпустили,
ведь по её собственному мнению бедная Кэтти не сделала ничего плохого.
Наверное, каждый, кого приводили сюда, думал, что не совершал преступление, за
которое должен быть наказан.