Они стоят перед опрокинутым шкафом,
стараясь на слух определить, что происходит в коридоре и на
лестницах многоэтажки. В данный момент всё тихо, лишь один раз у
лифта послышались шаги, которые вскоре затихли.
— Давай, шкаф лёгкий.
Актриса начинает поднимать шкаф,
обнаружив, что он действительно очень лёгкий: внутри ничего нет.
Алкаш тем временем сдёргивает фотографию со старого зеркала и суёт
её в задний карман джинсов.
— Пошли!
Он делает осторожный медленный шаг в
коридор, актриса коротко крестится и шагает за ним. Тонкий яркий
луч тактического фонарика на стволе дробовика ищет цель, ищет и не
находит. В коридоре никого нет, три трупа лежат на полу там же, где
он их и оставил. Четвёртый труп, женский, лежит у входа на
лестницу, его определённо не было тогда, когда он спасал актрису.
Двери всех выходящих в коридор квартир или открыты, или просто
снесены с петель, из самой дальней поднимается густой едкий дым.
Ждать пожара уже недолго.
— Давай.
Актриса идёт следом, левой рукой
держа Алкаша за широкий кожаный пояс, правой сжимая его маленький
револьвер. Так они и идут друг за другом со всей скоростью, на
которую способен его повреждённый позвоночник и хромые ноги. Она
ежесекундно оглядывается назад, на пустые зевы выбитых дверей. Он
смотрит вперёд, на площадку перед лифтом и зелёный огонек на панели
— лифт должен работать.
Шаг, шаг. Шаг, шаг. Алкаш бросает
короткий взгляд на застреленного им полицейского, читает надпись на
лычке «Дэниелс» и думает о бронежилете под курткой. Неплохо было бы
его снять и надеть на актрису для большей безопасности его двух
миллионов, но нет времени возиться.
Шаг, шаг. Первый ряд дверей, всё
тихо. Шаг, шаг. Актриса тихо плачет над телом шофёра. Шаг, шаг.
Второй ряд выбитых дверей, до лифта уже совсем недалеко. Кажется,
за правой дверью работает радиоприёмник, Алкаш слышит какой-то бред
насчёт овец и пастырей. Шаг, шаг.
Они на площадке у лифта, справа дверь
в двадцать первую квартиру, слева выход на лестницу, под ногами
женский труп: русская продавщица со второго этажа, во всяком
случае, очень похожа. Шаги на лестнице, где-то над ними, шум в
двадцать первой, и это явно не радио.
— Нажимай!
Актриса протягивает руку, нажимает
кнопку и прижимается к стене между стальными створками лифтовой
двери и входом в двадцать первую. Мучительно долгое ожидание, и вот
он, отвратительный скрежещущий звук. Старый лифт пришёл в
движение.