Она чувствовала, что это даже не завеса, а стена, ощущала недоступную твердь, каменное сопротивление материала. И тут на его бледно-сером цвете мелькнуло что-то белое, выпуклое и такое же твердое. Яна напряглась, стараясь «отмотать пленку» назад. Она стала медленно, затаив дыхание, пропускать фрагменты виденного сквозь временной желоб. Нет, это ей было не под силу. Она прикусила губу. Ее досада ослепила ее в буквальном смысле слова. Она уже ничего не видела, кроме белого сияния. Наконец она, точно на вагонетке, плавно и не торопясь «отъехала» в сторону.
И тут на неизменно сером фоне возникла крохотная ножка. Детская. В этом у Яны не было сомнения. Она едва не рассмеялась. Нога была согнута в колене. Пухлая, маленькая, хорошенькая коленка. Но в то же время Яна чувствовала, что пухлость эта обманчива, фальшива. Словно кто-то хотел посеять в Яне восприятие этой ножки, как чего-то мягкого и безобидного.
Одновременно с этим к Яне пришло чувство тревоги. Рука слабо поблескивала. Яне даже на миг показалось, что она машет ей. Яна невольно улыбнулась. Картинка исчезла.
– Бред какой-то, – вслух произнесла Яна, выйдя из забытья, – не может быть! Как детская ручка связана с этим убийством?
Она посмотрела на Джемму. Та тихонько повизгивала.
– На тебя это тоже подействовало? – усмехнулась Яна. – Или ты тревожишься за хозяйку?
Джемма кинула на Яну один из тех по-собачьи преданных взглядов, которые всегда вызывают у людей мурашки и заставляют их хотя бы на пару минут преисполниться любви и жалости к братьям меньшим.
Яна смешала карты. Ей не в первый раз приходилось довольствоваться завуалированным ответом «Джокера». Порой эти «подсказки» представлялись ей чистым бредом. И сейчас был один из тех случаев. «Мне действительно нужен отдых», – подумала она.
* * *
На следующее утро ей позвонил Руденко. Яна как раз готовилась принять посетителя. Она сказала лейтенанту, что ничего с картами не получается – не говорить же ему о том, что явил ей «Джокер». Он сочтет ее сумасшедшей! Поэтому она пожаловалась на полную неспособность быть ему полезной, по крайней мере сегодня. Руденко пробурчал что-то невразумительное, поблагодарил за готовность помочь и повесил трубку.
Яна приняла посетителя, сорокалетнего мужчину, мать которого страдала язвой желудка и которая находилась в клинике, покормила Джемму и принялась за чтение. Но не успела она прочесть и страницу, как в гостиной раздался надоедливый телефонный звонок.