Из дома
старейшины вышел полноватый и обрюзгший мужчина. В добротной
одежде, явно фабричной. Не домотканой рубахе, а в вышитом на
какой-то фабрике костюме. Простом, для малообеспеченных горожан. С
перстнем на пальце, чёрт подери.
Я бросил
короткий взгляд в конюшню, ворота которой были открыты. У стены
стоял приваленный каким-то хламом плуг. Добротный плуг, практически
полностью стальной. А во дворе несколько мужчин, крепких, с
прищуренными взглядами и сбитыми костяшками пальцев.
Кулак.
Если род
платит старейшине за урожай и не контролирует, как эти деньги
расходятся по деревне, то что мешает старейшине оставлять всю
выручку у себя? Ну или отдавать остальным самую малость, просто
чтобы не сдохли? Ничего. У меня нет слов, только маты и злость.
Очень хочется спустить Астарту на эту жирную свинью и дать ей
спалить и его самого, и его дом. Останавливает только полная
бесполезность этого действия, потому что это не этот конкретный
старейшина такой. Весь мир такой.
— Почтенные
господа! — неожиданно ловко и глубоко поклонился старейшина. —
Проходите! Откушайте, чем могу!
Ну,
конечно, на нас же символика.
— Не
беспокойся, — я махнул рукой, исполнив жест, каким аристократы
тормозят излишнюю ретивость слуг. — Я всего лишь хочу пить. Вода,
или может чего ягодного есть?
— Сейчас
всё сделаю! — закивал старейшина, тут же убежав в дом.
В конюшне
пять лошадок. Ещё три во дворе. С другого бока от конюшни
пристройка, откуда доносится хрюканье. Замычала корова. Дом —
полная чаша, да. Чего же вся остальная деревня не такая
образцовая?
Вернулся
старейшина вместе с женщиной, тоже вполне добротно одетой. Несла
она в руках кувшин. Не глиняный, нет. Какой-то красноватый металл.
Она протянула кувшин мне, смущённо улыбнувшись. Пахло от жидкости
ягодами, кисловатыми. Попробовал — сладость с кислинкой. Выпил,
сколько влезло, компотик оказался вкусным, куда приятнее кислого
вина.
— Спасибо,
— вернул кувшин.
И дёрнул
поводья, разворачивая коняшку. Говорить с ними не хотелось,
наоборот, побыстрее бы покинуть деревушку. Я когда-то думал, что
стоит сбежать из города, чтобы жить среди крестьян. Ага,
наивный.
Мы уже
подъезжали к крайним домам, когда один из них привлёк моё внимание.
Стёкла здесь в некоторых домах всё же стояли, в других я видел
мозаику из цветных полупрозрачных осколков. В этом доме не было
ничего, пустые провалы. Дверь отвалилась и лежала во дворе.
Небольшой огород завален обгорелыми вещами. Подъехав ближе, я
понял, что дом горел. Пожар, который всё же не спалил всю
деревянную постройку?