– Видно, придется выходить за дурачка, – пробормотала Энрика,
глядя в крошечное окошко кибитки. – Что ж, на то воля Дио…
Больше она ничего не говорила, да и не думать старалась.
Смотрела на проносящиеся мимо кварталы. Вот пробежала целая толпа
кого-то вроде карабинеров – верно, опасного преступника ловить. Вот
снежный городок, посреди которого стоит огромная елка, украшенная
неразличимыми с большого расстояния разноцветными пятнами. Энрика
раскрыла рот. Чего-чего, а такого в Вирту не было и быть не могло.
Множество ледяных горок, лабиринты, скульптуры, огромные чаши – из
прессованного снега и льда. Все это облеплено детьми, которые,
весело гомоня, носятся с санками туда-сюда.
Вот бы тоже плюнуть на все и прокатиться с такой горки! Но увы,
это не поможет ни конкурс выиграть, ни замуж выйти, только
замерзнуть. И Энрика со вздохом отвернулась.
Кибитка скрипела еще долго, Энрика даже успела задремать.
Все-таки бессонная ночь и столько переживаний основательно ее
измотали. Когда же кучер стукнул по крыше и крикнул: «Приехали!» –
Энрика проснулась с мыслью, что если за полкроны можно столько
времени кататься в кибитке, то сто тысяч крон – это, наверное,
действительно деньги немалые.
Сердечно поблагодарив кучера, который, ни слова не сказав в
ответ, тут же рванул обратно, Энрика замерла перед зданием
филармонии.
Здание самую чуточку напоминало церковь Дио, но чем – этого
Энрика сказать не могла. Чувствовалось в нем какое-то непонятное
величие, отрешенность от мирских забот. Шпили пронзают серые
небеса, грозно и оценивающе смотрят узкие и высокие окна. Камень
черный, стены дышат древностью. Филармония отнюдь не казалась
дружелюбной, но, глядя на нее, Энрика вдруг почувствовала, что
начинает любить Ластер. Грубый, дикий, большой и равнодушный – да,
но в нем таится такая вот, настоящая сила. И Энрика собиралась к
ней приобщиться.
Филармонию окружил забор. Стальные прутья с острыми навершиями,
каменные столбики. Ворота приоткрыты ровно на столько, чтобы можно
было беспрепятственно пройти пешком, а вот кибитки и кареты
оставались снаружи. Энрика увидела их несколько. Не распряженные
лошади, фыркая, топтались на месте.
– Черт знает что! – Энрика вздрогнула, когда из ворот вылетел
пузатый коротышка с усами до плеч и бросился к карете, таща за
собой упирающуюся блондинку с кофром в руке. – Такое заведение – и
не может предоставить конюшни! «Обратитесь на постоялый двор!»
Сейчас же!