– Обо мне он беспокоится! – фыркнул колдун. – Мое сердце еще
поколотится.
– А за кого она собралась-то?
– А не все равно? Собралась – пусть выходит, куда глаза глядят.
Мне уж за ней не с руки бегать, пеленки менять. Девка взрослая,
разберется. А ты чего такой смурной пришел? С Ламберто
закусился?
Шкаф тем временем вытащили на середину комнаты и остановились,
переводя дыхание. За шкафом в стене – непрозрачное стекло, будто
окошко куда-то в темноту. Над стеклом надпись: «Разбить, когда все
надоело». Как-то раз Рокко спросил колдуна, что будет, если стекло
разбить, и получил ответ: «Что-что! Книгу Дио не читал, что ли?
Конец света будет. Вот и моли меня, чтоб мне все не надоело».
– Не, – отмахнулся Рокко. – Про другое… Тоже думаю, жениться,
что ль…
– Да кому ты, дурак, нужен? – удивился Аргенто. – Ты ж
колдовать-то путем не умеешь, бестолочь. Женилку отрастил, что
ли?
– Есть мальца, – признал Рокко. – Да Рике сегодня восемнадцать.
Мимо шел – стоит, скрипку мучает. Аж до печенок пробрало – будто в
последний раз. В монастырь ведь она точно не пойдет, только в
работный дом и остается. А тут – я, спаситель…
Колдун расхохотался до слез и долго не мог говорить – только
головой тряс. Рокко, нимало не обижаясь, нашел на столе
зачерствевший оладушек и принялся его грызть. Судя по тому, как
рано ускакала Ванесса, завтрака не видать.
– Спаситель, глянь! – простонал, вытирая глаза, Аргенто. –
Выбрось дурь из башки, не тебе она достанется.
Колдун прошел к полке, открыл коробочку, помеченную странным
знаком, и достал из нее мешочек.
– На! – бросил мешочек Рокко. – Тащи в церковь, пока у них
служба не началась. Потом вернешься – прибери тут, пентаграмму
нарисуй – чтоб к вечеру готово было! – и начинай состав мешать.
Воду-то принес из церкви? А, вот, вижу, молодец, хоть тут ума
хватило.
– Прибраться? – уныло переспросил Рокко, разглядывая бардак,
копившийся на полу целый год. – Но Ванесса…
– Ванессу видишь? Не видишь. Вот и я не вижу. Так что давай,
впрягайся, коник, а то я тебе лицензию и вовсе никогда не
выпишу.
«А то ты мне ее выпишешь когда-нибудь, – подумал Рокко,
отвернувшись. – Сколько на тебя ни паши – а все «лодырь», да
«бездарность»… И толку от того, что я весь день буду здесь мусор
убирать, да состав от похмелья готовить? С этим любой дурак бы
управился, а я…»