Дальше Энрика не слушала. Ей сделалось дурно от этого
беспощадного взгляда. Сквозь шум в ушах долетали отдельные слова –
все те же, ничего нового: грех, порок, благочестие, снова грех…
Сколько же еще это будет продолжаться? Мало ему, что она должна
выйти замуж за его сына ради спасения семьи, он еще и глумиться над
ней будет перед всем народом?!
Но все на свете когда-нибудь кончается – вышел срок и проповеди
Фабиано. Ламберто обежал собравшихся с ящиком для пожертвований –
так же, как когда-то бегала с шапкой маленькая Энрика, пока ее
родители играли – иногда вдвоем, иногда с маленьким оркестром – на
сцене далекого городка, ставшего расплывчатым сновидением. Сегодня
она отвернулась от Ламберто, хотя мама убедила ее взять немного
мелочишки. За что платить? Сыграл прескучно, речь – того хуже. Не
за молитвы же, в самом деле.
Лиза бросила в ящик все, что смогла выискать в карманах – не так
уж много, пять-шесть мелких монеток. Ламберто даже кивнуть не
удосужился – побежал дальше, к тем, кто побогаче.
Наконец, Фабиано позволил горожанам разойтись.
– Пусть остаются девушки, коим в нынешнем году исполнилось
восемнадцать лет, – добавил он, как будто без него о том не
знали.
Когда толчея рассеялась, Энрика вновь увидела Рокко. Тот знаками
показал, что подождет снаружи, и Энрике ничего не оставалось, кроме
как кивнуть и вымучить улыбку.
Но вот ушел и Рокко. Ламберто тоже куда-то запропастился, лишь
Фабиано, заложив руки за спину, стоял рядом с кафедрой. Энрика и
Лиза подошли к алтарю, где переминались с ноги на ногу семь-восемь
их ровесниц. Двоих Энрика знала, трех иногда видела, остальные,
кажется, вовсе на глаза раньше не попадались. Фабиано окинул всех
тяжелым взглядом.
– Итак. Сегодня каждая из вас выбирает судьбу. Это значит, что
утром вы либо отправляетесь в работный дом учиться мастерству и
трудиться во славу Дио, либо берете на себя тяжкое бремя
монастырского служения. Увы, такова женская природа – ленность
порождает разврат, а разврат ведет в лапы Диаскола. Вирту –
благочестивый городок, и потому здесь не будет незамужних дам,
достигших возраста зрелости. – Фабиано протянул к кафедре руку и
взял плоскую коробочку. Открыл ее, никому не показывая содержимого,
и снова поднял взгляд на притихших девушек.
– Амбра Висеконте, – провозгласил он. – Каков твой выбор?