Низенькая худая девушка, которая выглядела едва на пятнадцать,
став центром внимания, как будто еще уменьшилась.
– Работный дом, – пролепетала она.
Склонив голову, Фабиано достал из коробочки белую просвирку и,
величественно склонившись, положил в руки Амбры.
– Рита Маэстри?
– Работный дом, синьор.
Еще одна белая просвирка.
– Мелисса Трапанезе?
– Работный дом!
После пятого «работного дома» Фабиано начал хмуриться.
– Барбара ДиМарко! Отчего ты не желаешь пойти в монастырь?
– Дио так суров, – беззаботно отозвалась самая полная из
присутствующих. – А я так слаба духом, что, боюсь, не сумею должным
образом служить ему.
Фабиано как будто о чем-то задумался, глядя на Барбару, которая
отвечала ему честным и прямым взглядом. Наконец, пробормотав
«н-да», он протянул девушке белый хлебец.
«Что если он меня про монастырь спросит? – подумала Энрика. –
Надо бы ответить что-нибудь этакое. Чтобы и самой посмеяться, и ему
повода не дать…»
– Энрика Маззарини! – Оклик вырвал ее из раздумий. Взгляд
Фабиано пронзал насквозь, но Энрика собрала в кулак волю и
выдержала. – Твой выбор?
Она уже видела белую просвирку, показавшуюся из коробочки.
Может, лучше так? Жизнь в работном доме она себе прекрасно
представляла: подъем до рассвета, скромный завтрак, а потом – шить,
стирать, гладить – куда приставят. До обеда. И снова. Один час
перед сном свободный. А что будет, когда она станет жить с
Гиацинто? Пустота, ничего даже вообразить нельзя.
– Энрика Маззарини! – Фабиано повысил голос. – Твой выбор –
работный дом или, – он усмехнулся, – монастырь?
Белая просвирка поднялась еще выше. Энрика заставила себя
поднять от нее взгляд к обвисшим щекам Фабиано. И, глядя в эти
щеки, сказала:
– Я выхожу замуж.
Рука с просвиркой дрогнула. На Энрику обернулись все, кроме
Лизы, которая стояла, сложив руки и опустив голову, – будто
молилась за нее.
– Замуж, – повторил Фабиано. – Ты уверена? Я должен напомнить:
времени у тебя до полуночи.
– Я знаю ваши законы, синьор, – отозвалась Энрика.
– Законы Дио, – поправил Фабиано.
– Законы Дио записывают люди, которым нравится писать законы,
синьор. К сожалению, он не может донести их иначе.
Фабиано закрыл глаза, тяжело вздохнул, и просвирка вернулась в
коробочку.
– Пусть будет так, Энрика Маззарини. Но помни: до полуночи у
тебя есть время. До полуночи я нахожусь здесь, молясь за каждого
жителя Вирту. Тебе достаточно будет войти и объявить о своем
решении.