Энрика Маззарини выходит замуж за Гиацинто Моттолу. Нильс всеми
силами гнал прочь мысли о нелепости этого брака. Говорил себе, что
решение верное, что строптивой девчонке нужна острастка, и
флегматичный Гиацинто – то, что нужно. А близость Фабиано поможет
Энрике проникнуться идеалами веры. И она исчезнет из поля зрения
Нильса, превратится в заботу своего мужа, а не городских
властей.
– И прекрасно, – прошептал Нильс в звездное небо.
Снежинки, кружась, превращались в капельки прежде, чем достигали
поверхности воды. Будто моросит легкий дождик.
Бой часов окончился с двенадцатым ударом. Наступил новый год и,
после недолгого затишья, Нильс услышал поскрипывание снега. Он
узнал эти мелкие вкрадчивые шажки, обладателя которых втайне
презирал. Ламберто. Младший жрец относился к той породе людей,
которые могут пролезть куда угодно, зацепиться и держаться,
несмотря ни на какие бури. Скользкие, льстивые, наглые,
расчетливые. На родине Нильса таких не любили. Но Вирту отличался
от Ластера, и далеко не всегда в лучшую сторону.
Вздохнув, Нильс поднялся, расправил плечи и замер, позволяя воде
стечь.
– О, Дио всемогущий! – послышался сзади возглас. – Синьор
Альтерман, прошу вас, прикройтесь!
– Синьор Ламберто, – ухмыльнулся Нильс, – отвернитесь. Потому
что я сейчас – повернусь.
Растираясь полотенцем, Нильс заметил, что жрец и вправду
отвернулся. В Ластере его бы за это подняли на смех, но здесь
неуместная стыдливость в порядке вещей. Нильс неспешно облачился в
форму и, поколебавшись, повязал на шею алый шарф – подарок Энрики.
Праздник все-таки, можно и отойти немного от должностной
инструкции.
– Ну и? – привлек Нильс внимание Ламберто. – Чем займемся?
Ламберто скосил взгляд и, убедившись, что палач одет, повернулся
полностью. В его руках Нильс заметил широкий футляр из черной кожи.
Судя по всему – увесистый. Ламберто то и дело его подбрасывал и
перехватывал.
– Энрикой Маззарини, – оскалился младший жрец. – Скрипачка.
Разболтала, что выходит замуж, но не вышла.
Нильс, храня каменное выражение лица, двинулся к городу. Два
шага по теплым камням, потом подошвы сапог опустились в снег.
Прощай, горячий источник.
– Вот как, – сказал Нильс, поднимаясь на пригорок. – Грустно
слышать.
Внизу, увидев его, вытянулись по стойке смирно подчиненные –
Армелло, Эдуардо, Томмасо. Последний держал карабин Нильса.