– Интересно, о чем говорят?
– Ева говорит, что тебя надо сразу порубить на жаркое. А Ульрих
хочет сперва изнасиловать. Но Ева считает, что подавать
изнасилованное жаркое клиентам – невежливо, – терпеливо пояснял
шарик.
– Да замолчи ты! – Энрика стукнула по карману, и шарик
притих.
Ульрих и Ева, наконец, что-то решили и с поникшими головами
вернулись к Энрике.
– Слушай, девочка, – покусывая губы, сказала Ева, – если все так
серьезно, как ты говоришь, мы тебе можем помочь.
– Правда? – Энрика не сдержала счастливой улыбки. Жизнь будет
спасена! А об остальном она подумает после.
– Правда, – подтвердил Ульрих. – Я могу женить на тебе своего
сына…
– Вы самый лучший человек в мире, и я всю жизнь буду молиться за
вас! – Энрика едва удержалась, чтобы по-детски не захлопать в
ладоши, и, остановив жест, поняла, что уже как будто молится.
Опустила руки.
– Погоди ты радоваться, – поморщился Ульрих. – Жених-то с
него…
– Синьор, мне абсолютно все равно!
– Больной он. Год назад, когда дракон бушевал, он от пожара
спасался – ему балкой по голове прилетело. Сначала думали – все. А
потом смотрим – живой. Ну и выходили на свою голову…
– Не говори так, – вмешалась Ева. – Раз выходили, значит, такова
судьба. Видишь, вот и такой сгодился. Дурачок он у нас, малышка.
Понимаешь?
Энрика опустила голову. Вот и довела судьба… Представила себе,
как посмотрит в глаза родителям. Вообразила, как будет смеяться
Рокко, а вместе с ним – и все полгорода. А самое-самое грустное –
то, что Лиза Руффини, единственная, кто не стал бы смеяться и
поддержал, уже в монастыре, и увидеться с ней больше не доведется.
Может, оно и к лучшему. Пусть думает, что все у ее подруги
сложилось хорошо.
– Понимаю, – шепнула Энрика. – И – согласна.
Потоптавшись, ушли карабинеры. Потом Аргенто удалился наверх,
проверять, как потрудились служанки. Ламберто ушел последним – и то
после того как Рокко незаметно сотворил заклинание устрашения.
Когда над левым плечом жреца заухал невидимый филин, а над правым
закаркал невидимый ворон, Ламберто внезапно вспомнил какие-то
неотложные дела в церкви и стремглав выбежал из дома.
Рокко, пригорюнившись, сидел за ломящимся от еды столом. Лениво
отламывал кусочки, отправлял в рот, запивал вином. И думал. В
первую очередь он думал о своей судьбе несчастной. Подставил
девчонку… Как ее теперь вытаскивать? Даже порошка не осталось.