, глядя ей прямо в глаза и видя там искренний и жаркий ответ? Знаешь ли ты, какая радость и боль посещают человека, все естество которого наполнено соком любви? У него рвутся сосуды, не выдерживая напора…
Между тем, капитан-лейтенант знал совсем другое. БОЛЬШОЙ МОНОЛОГ ИСПАНОЯЗЫЧНОЙ СТРАСТИ длится не меньше получаса. Останавливать его – себе во вред. Было когда-то старинное такое оружие: огнемет. Страшная штука, если не врут описания. Так вот, разумнее было бы попробовать заткнуть его жерло во время залпа собственной ладошкой, чем в здравом уме и твердой памяти пытаться задраить клапана комендору Лопесу…
Собственно, Хосе шел на третий круг. Во всяком случае, насколько знал его Сомов. Рецидивов, может, быть, и больше… Первый раз на памяти старшего корабельного инженера это была чудовищно накачанная штурмовица Маргарита, раза в два примерно больше самого Лопеса по габаритам. У нее имелась привычка перед хорошей дракой поворачивать голову направо, а потом налево, а потом поигрывать подбородком, так, чтобы позвоночные хрящи недовольно хрустели. Мол, проверила, каркас в порядке… Ready? Go! Для начала легкий прием гияки-дзуки. А теперь демонстрация из инби – очень помогает против тяжеловесов… Старшина Марго проявляла к Хосе несвойственную ее профессии нежность и предупредительность. Бывало, весь военный бар на венерианской атмосферной платформе давился, пытаясь не прыснуть, когда комендор и его любовь сидели за одним столиком, и он тихонько почитывал ей стихи, а она гладила его по затылку своей убийственной граблей и тонким голоском отвечала: «Воробушек ты мой…» И ни одна пакость мужского или женского пола не смела раскрыть рот и высказать заготовленное похабство, потому что… потому что… ведь на месте зашибла бы гадину. Кроме того, экипаж рейдера испытывал необыкновенную гордость за этакую невидаль на родном борту, и чужим не простил бы самое невинное хихиканье. Даже за глаза. Говорят, ребята откорректировали одному весельчаку бас до дисканта… Хосе тосковал целый месяц, когда Марго сломала во время самого обыкновенного тренировочного спарринга ногу и отправилась сначала в госпиталь, а потом на Терру, поскольку и среди абсолютно здоровых людей хватало желающих подраться с Лигой. Потом он попытался перенести неистовство чувство на старшего помощника Елену Торрес. По первости Торрес ничего не поняла. Некоторые злые распространяли версию, будто госпожа старший помощник не располагает драйверами, позволяющими распаковать папку, озаглавленную «любовь к существу ниже по званию». Другие, правда, утверждали, что она просто вполне нормальна. «Да ну-у? – не отступались скептики, – нормальна и оказалась среди нас? Не верим». Как бы там ни было, второе свидание в кают-компании закончилось, толком не начавшись. Хосе Лопес успел пропеть лишь несколько самозабвенных нот, и тут Торрес голосом сержанта инструктора скомандовала: «Отставить любовь, господин капитан-лейтенант!»