— Желток, надо терпеть, ты можешь. Чудо, что ты еще жив, но
нужно потерпеть еще пару дней, потом будешь пить сколько захочешь!
— Тенкор аккуратно наложил повязку, сразу прилипшую из-за обильно
наложенной мази. — Я выйду, но воду ему не давай, — Тенкор вышел,
оставив нас вдвоем.
Камисса рассказала, как прибежал «дех-ни» с криком, что убили
победителя Джала. Как она со слугами и посторонними перенесла меня
в дом, как появился Тенкор с несколькими учениками из школы и
настоял, что безопаснее для меня будет в школе. Камисса спорила,
доказывая, что сумеет обеспечить мою безопасность, но уступила под
напором Тенкора и Карел-Мака. Она ни единым словом не заикнулась
про оплату лучшего лекаря городе, про ежедневную раздачу хлеба
горожанам, чтобы те просили Сирда послать мне исцеление. О своей
роли моя женщина скромно умолчала.
— Пить, — прохрипел я.
Бросив на меня взгляд полный жалости, она смочила тряпочку в
миске и выжала мне в рот несколько капель.
После ее ухода я долго лежал, вспоминая отрывки сна. А сон ли
это был? Все казалось так реалистично, образ кварка-вождя Сантикуха
отчетливо стоял перед глазами. И его слова врезались в память: «ты
вспомнишь об ответе, когда придет время». А когда оно должно
прийти, если я лежу не в силах шевельнуть рукой? Хотя мне удалось
шевельнуть ногой, вызвав неприятные ощущения в области живота.
Через четыре дня меня даже посадили в кровати, подложив под
спину несколько больших подушек. Сегодня, после болезненного
осмотра живота, лекарь разрешил меня покормить. Я ощущал страшную
слабость, со слов Тенкора и учеников, что теперь забегали каждую
свободную минуту, сегодня уже восьмой день моего ранения. Селаад
закончился на третий день после покушения на меня, жизнь в школе
вернулась в обычное русло.
Кормил меня Урс, обмакивая мякоть хлеба в бульон из мяса «даха».
Едой это трудно назвать, но даже она вызвала спазмы в желудке. Еще
два дня прошло, прежде чем мне позволили съесть разваренный кусок
мяса. Первые самостоятельные шаги по комнате я сделал к концу
второй недели. Рана на животе затянулась нежной розовой кожей,
болело, только если я напрягал мышцы живота. Еще неделя прошла,
прежде чем я почувствовал, что практически полностью восстановился.
Лекарь Дариг изумленно качал головой, дважды в день осматривая
рану. С его слов, требовалось вдвое больше времени, чтобы рана так
затянулась.