Я лежал на пышной перине наполовину утонув в ней.
Это сон, просигналил мозг, это явь, возразили глаза при виде,
полуобнаженного женской фигуры рядом. Тело болело, словно по мне
проехался асфальтоукладчик. В комнате стояла мертвая тишина, лишь
легкое дыхание Камиссы нарушало ее. Прислушавшись, я смог услышать
шум дождя, похоже, моросящий дождь снова перешел в ливень. Первая
попытка выбраться из пуховой перины не принесла успеха, я только
забарахтался, не понимая, почему так трудно подняться. Вторая
попытка оказалась успешнее, свесив ноги, не достал до пола. Перин
оказалось целых пять, поэтому я и утонул в ней при попытке
подняться.
Камисса лежала спиной ко мне: ее обнаженные бедра притягивали
взгляд, но зов мочевого пузыря оказался сильнее. Прошлепав босыми
ногами по холодному каменному полу, нашел ночной горшок. Гардо-Ач,
как и весь Сирдах, еще не дорос до централизованной канализации,
обходясь ночными горшками. Горшков оказалось два: так любимого
Камиссой бледно-голубого цвета, и темно-зеленого, вероятно,
намекавшего на некую брутальность и мужской характер. Для горшков
был отведен небольшой угол, закрытый с трех сторон.
Шлепки моих босых ног по полу разбудили Камиссу, она потянулась
и приподнялась на локте, разглядывая меня.
— Ты проснулся, Желток? Как себя чувствуешь?
— Как после генбенга в женской роли, — мрачно пошутил я, пытаясь
вспомнить, как сюда попал. Последнее, что я помнил — упавший Джал с
моим клинком, застрявшим в шейных позвонках, и я, лежащий на
нем.
— Как я сюда попал?
— Тебя принес этот противный наставник и мои слуги. Этот
наставник такой неприятный, все время пытался мне намекнуть, что
тебе нужно отдохнуть, — пожаловалась Камисса, вставая с кровати. А
ней была короткая ночная рубашка с откровенными вырезами по бокам,
длиной едва прикрывавшая середину бедер.
— Камисса, тебе мало разговоров? Нужно было дать им отнести меня
в школу, сегодня весь Гардо-Ач будет перемывать тебе косточки, —
меня уже начала доставать эта одержимость. Если я расслаблюсь, то
забуду о своей мести. Кому охота рисковать жизнью, когда рядом
такая женщина?
— Пусть перемывают, уверена, что в Гардо-Ач нет ни одной
женщины, которая не хотела бы оказаться на моем месте, — Камисса
накинула широкое платье и затянула пояс.
— Ты голоден, Желток?