Мы выбрались через канализационный люк на небольшую площадь,
окружённую зданиями. Всюду кипели бои между подземными обитателями
и игроками, огонь распространялся по деревянным и кирпичным
строениям. Ратлинги и кобольды умирали сотнями, но на место каждого
погибшего становилось три новых. На моих глазах воин в красивых
доспехах, имевший сороковой уровень, был погребён под волной
крысиных тел пятого уровня. Меч выныривал из-под крыс, расшвыривая
по десять мёртвых тел каждым движением, но волна спала, ратлинги
ринулись дальше, а воин остался лежать с… семьюдесятью мусорными
копьями, торчавшими из всех частей тела. Волшебница, прикрывавшая
его огнём, взвизгнула и бросилась прочь, высоко задрав подол
мантии.
Я не знал куда идти, пока носился по Улиму днём было не до
запоминания улиц. А теперь, ночью, вокруг ещё и шла война. Кричащие
фигуры мельтешили в отсветах пожаров, откуда-то появлялись
диковинные животные, чудовища; с неба шёл дождь из сосулек, либо
налетал шквальный ветер.
Крадясь проулками, я натолкнулся на место бойни, где полегло
больше десяти Грезящих и гора кобольдов. На вершине этой горы стоял
единственный выживший, кобольд с бурой шкурой, безумными глазами и
трясущимися в руках ножами. Он посмотрел на меня без искры
понимания во взгляде, пустил пену, приготовился к прыжку.
— Нашествие! — громко крикнул я, вскидывая сжатый кулак.
— Нашествие!!! — завизжал он и бросился в дальний конец проулка,
завернул за угол и через долю секунды влетел обратно, расплывшись
кляксой на стене.
Я понял, что мне туда было не надо. Бросив тоскливый взгляд на
«неходячую еду», которой был завален проулок, сглотнул слюну и
двинулся дальше. Если бы не риск быть обнаруженным и убитым в любой
момент времени, мог бы устроить себе мерзкий, но очень сытный пир,
а заодно и пособирать квинтессант из черепов….
Прячась от игроков и непогоды, приметил на улице Синих Плосок
высокий мрачный дом с забитыми окнами. Земля за оградой была
усыпана листвой, лужайка поросла дикими травами, в общем и целом,
здание казалось заброшенным. Я прокрался за ограду, обошёл дом с
обратной стороны, и оказался в запущенном саду, где давно не было
никого живого, судя по запаху.
Решив разобраться, чем же это меня наградила тюрьма, развязал
тесёмки одного мешочка и достал сверкнувший жёлтый кругляш. Монета
выглядела новой, в неё можно было глянуть как в маленькое
зеркальце. На аверсе красовалась раскинувшая крылья птица, видимо,
сова, хотя я не был уверен. Реверс украшал некий вытянутый
шестигранник, судя по тонкой чеканке, — кристалл, заострённый с
обоих концов. Под ним была надпись: «1 Драгоценный золотом». При
более пристальном взгляде появилась полупрозрачная надпись: