Звук расстегнувшейся на штанах молнии показался мне просто оглушительным, - и я с трудом сдержалась, чтобы снова не зажмуриться, - я видела уже, какой огромный у него член, но просто не сможет в меня уместиться!
Залихорадило мелкой дрожью, когда я ощутила его огромную головку у своего входа.
- Блядь, он этого не умирают, - зашипел он, наверное, прочитав весь ужас в моих глазах и впечатывая меня в ствол дерева еще сильнее, если это только вообще возможно. – Не делай такой трагедии. Вот из этого – не делай. Раньше надо было думать.
Боже! Ну, - о чем? О чем я должна была думать, и в чем это чудовище меня обвиняет?
Я снова попыталсь было что-то объяснить, но, поймав его угрожающий взгляд, только закусила губу.
И в этот момент он резким толчком ворвался вовнутрь.
Боже!
Обожгло так, распирая меня внутри, кажется, до самых внутренностей, до горла! С ног до головы окатило ледяным потом.
Он застыл, пристально всматриваясь мне в лицо, снова прожигая своими невозможными глазами. Но почему в его взгляде вдруг на какое-то мгновение утихла ярость и появилось какое-то… изумление?
Снова схватил мои скулы и так пристально заглянул в глаза, как будто собирался еще и взглядом проникнуть в мои внутренности, как и членом.
- Это ни хера не значит, - пробормотал, кажется, не очень уверенно, и, наверное, сам для себя.
- Ты что, - при этом всем дерьме сама собиралась оставаться чистенькой? – и расхохотался. Так жутко, что, скорее, именно этот смех, а не свист пуль будет теперь звучать в моих ушах целую вечность. Вечность, которой у меня, увы, не будет.
И тут же начал толчки внутри меня - жесткие, быстрые, вдалбливаясь внутрь с сумасшедшей силой.
Только грудь, впившаяся в меня, кажется, напряглась еще сильнее, лупя меня с каждым толчком по ребрам, сдирая при каждом движении кожу со спины о шершавую кору. И глаза все такие же черные, ненавидящие, злые, - нет, от него не будет спасения, на которое я понадеялась, когда он почувствовал, ощутил, что я девственница. А ведь он почувствовал, я точно знаю, - иначе почему бы замер и взгляд его так изменился, что я даже на секунду подумала, что он – человек, и, может быть, даже меня отпустит…
И капля пота, стекающая по его виску.
Рваное, тоже какое-то злое, яростное дыхание…
Вот что теперь станет моим самым жутким кошмаром, от которого не спасет и забытье…