– Допустим, – сухо произнес в ответ, кивнув.
– Она первая начала, – подала голос Воронцова. – Мы не виноваты, честно.
– Кирилл Андреевич, – поддавшись чуть вперед, начала Мила: – Еще козыряла тем, что попросит вас выгнать нас в шею с работы. Видите ли, мы не почтили ее уважением, а кто она вообще такая? Сколько вот я тут тружусь?! – произнесла Сергеева так, что я даже растерялся в первые секунды, решив, что девушка проверяет мою память таким образом.
– Вот именно, – продолжила она, – давно работаю и никогда раньше с ней не встречалась. Ходят тут всякие, огрызаются, хамят, а потом еще и тыкают, мол, вы – пустое место, Воеводин все палкой погонит. Глупые курицы и тому подобное, – Мила отчаянно жестикулировала, и мы с Лилей, прикинувшись ветошью, вслушивались в ее пламенную речь.
В общем-то, ничего нового я и не узнал, по сути, нечто подобное ожидал. Мама… Ох, уж эта Инесса Леонидовна, умела она создавать проблемы из ничего.
– Вы нас уволите, да? – сжав ладошки в кулачки, подняла Лиля взгляд на меня.
А мне даже дышать стало трудно. Я физически ощутил нехватку кислорода, а еще почему-то стало стыдно за свою мать. Даже если девчонки нагрубили ей, выгонять их, лишать премии или делать выговор совершенно не хотелось. Только вот маман измором возьмет, если не удостоверится, что «грубиянки» наказаны.
– Так, – хлопнул я ладонями по поверхности стола, – на первый раз прощаю, но, – поднял я указательный палец вверх, – если еще раз случится нечто подобное, санкций вам не избежать.
Девушки одновременно кивнули, наверняка с легкостью выдыхая.
– Что ж, дамы, постарайтесь больше не нарываться, а женщину эту запомните и обходите стороной, – я хитро прищурился. – Вы, Мила, – обдал я девушку ледяным взглядом, – с понедельника возьмете шефство над стажером, который придет к нам на две недели.
Моя сотрудница скривилась, словно я угостил ее лимоном, предварительно заставив выпить уксус и заесть все клюквой.
– А я? – поинтересовалась Лилия, бросая сочувствующий взгляд на подругу. – Меня как накажете?
– Я сокращаю время на реализацию проекта. Две недели, – выдал я, а потом лукаво себя поправил: – И это не наказание. Того требуют обстоятельства.
Вечером домой я торопился. Чтобы приехать раньше мамы и по возможности свести к минимуму их общение с Серафимой. Словесных перепалок дома мне только не хватало.