Неужели опять проявились новые умения? Неудивительно, если
припомнить все те встряски, которые пришлось пережить в последнее
время. Да и само место располагает к их пробуждению, ведь
неподалеку от него они проявились первый раз.
Хотя это, конечно, ничего не значит — вряд ли Улей дарит подарки
с привязкой к местности.
— Элли, тебе надо срочно уезжать, — решительно произнес капитан
Лоскут, выступая навстречу. — Повезло, что ты добралась сюда, их
пикапы заметили в километре отсюда. Мы их отогнали, но муры где-то
рядом, достают из минометов, судя по всему, у нас серьезный прорыв,
и это был только авангард.
— И как же я уеду? Вам тоже, кстати, тоже нужно уезжать, вы не
удержитесь здесь, вас слишком мало.
— Да, мы знаем, — помрачнев, согласился гвардеец. — С Пентагоном
непонятно, похоже на что-то ядерное. Прошел электромагнитный
импульс, мы остались без рации, телефонные провода, наверное,
перерезали, у нас почти не осталось машин на ходу, инжекторам хана,
а такое быстро не починишь. И ты права, людей всего ничего, не
потянем, если всерьез полезут. Знаешь что, мы как раз посылаем
бойца с донесением в Центральный, ты можешь поехать с ним. Правда,
я не уверен, разрешено ли вам так... — замялся Лоскут.
— Вы о чем, капитан?
— Гонец поедет на мотоцикле, ваших, вроде, нельзя так
перевозить.
— Сегодня всё можно, не сомневайтесь.
— Да, пожалуй, ты права.
— А почему на посту так мало солдат и как могли перерезать
провод? — спросила я, шагая за капитаном. — Он ведь, наверное, в
Центральный ведет, я даже его не видела, глубоко закопан, наверное.
Кто мог знать, где его раскапывать?
— Измена, — коротко ответил Лоскут.
***
Если говорить откровенно, с того самого момента, как рука
освободилась от проклятого браслета, меня не оставляла мысль
помчаться в степь, что было духу, не разбирая дороги и не
останавливаться до тех пор, пока ноги не отнимутся.
Не сказать, что я думала об этом напряженно, но мысль непрерывно
мелькала на задворках сознания. Я ее всячески подавляла, потому что
слишком многое было против этой идеи — я дала слово господину
Дзену, и при всем негативе моего отношении к этому чудовищу не могу
его нарушить, ведь это плата за мою свободу, а я ценю ее настолько
высоко, что уверена — обману западника, и Улей меня жестоко
накажет, он не потерпит шуток с самым дорогим.