Каддэя поднесла ладонь с огнем к ближайшему человеку, высвечивая
сверкающий всеми цветами радуги нос и губы.
— Пыльцу фей смешивают с табаком и дают рабочим или солдатам,
чтобы им веселее служилось. В небольших количествах она не опасна.
Этот же давно нюхает чистую, с ним можно делать что угодно. — Хетем
потушила пламя. Белое лицо каддэи выделялось в темноте, делая ее
похожей на призрака. Вылазка по грязным переулкам никак не
повредила чистоте одежды. — Наверное, в прошлой жизни служил
империи или занимал высокое положение. Днем побирается, ночи
проводит здесь. Таких оставляют жить в назидание другим.
— Их можно исцелить? — Юноша чувствовал себя жутко неуютно.
Пожалуй, хуже ему приходилось только в больнице.
— Не знаю. Я еще ни разу не видела человека, оказавшегося
сильнее пыльцы. — Хетем быстро посмотрела в глаза Артура. — Как
видишь, иногда смерть милосерднее жизни.
— Все равно, в огне пострадали бы невинные. Обычные люди, дети…
— Приручитель замолк, столь сильна была фальшь собственных слов. Он
только что убил больше десяти человек и ничего не чувствовал по
этому поводу. Ни малейшей капли раскаяния.
На границе сознания его кольнула мысль о неправильности
происходящего. Он должен был чувствовать хоть что-то, но все эмоции
будто спрятались за стеной.
— Не знаю, в каком мире ты жил, но у нас существует лишь один
непреложный закон. — Хетем вернула внимание Артура к себе. —
Сильные пожирают слабых. Не можешь защитить себя — не заслуживаешь
жить.
Они простояли в тишине, следя за дергаными движениями живых
мертвецов. Ничего больше не сказав, Артур первым вышел в коридор и
вернулся в отведенную им комнатушку. Из транса его вывело
восклицание Хетем:
— Она ушла! — В помещении никого не было. Более того, кицунэ
прихватила их сумку.
— Рвем когти. — Артур встряхнулся, в кризисных ситуациях его
мозг соображал явно лучше, чем в покое. Заметив недоумение подруги,
он поправился: — Бежим!
На фоне серого неба черные дома казались надгробиями. Света
вполне хватало, чтобы различать дорогу. Перебегая открытые места,
они приближались к заветной платформе. На улицах не было ни одного
головореза Якуба, только понурые мужчины и женщины толпой брели на
работу. С въевшейся в кожу сажей, облаченные в настоящие лохмотья,
они не обращали никакого внимания на белобрысого юношу и девушку в
белом платье.