За столько лет детство уже порядком
стерлось из моих воспоминаний. Я почти не помню свои детские
игрушки, от которых остались лишь скудные образы в мутном тумане.
Размылись лицо друзей, превратившиеся в неясные пятна.
Единственное, что до сих пор осталось у меня в памяти из тех лет —
это дикая жажда полета, сыгравшая, как оказалось, особую роль в
дальнейшей моей судьбе. Я бредил высотой и скоростью. Клянчил
билеты на воздушные аттракционы, взахлеб пересматривал головидео о
головокружительных полетах лихачей на спидерах, собирал
фотокарточки победителей межпланетных гонок. Прекрасно помню, какой
восторг охватил меня, когда впервые увидел орбитальный лифт. От
титанической постройки с выходящим из нее разноцветным лучом
захватывал дух и все тело пробирала дрожь, как только на орбиту
отправлялась очередная порция груза. Еще большая буря эмоций
накрыла меня, едва я вступил на его платформу. Как сейчас помню
нарастающее гудение под ногами, тяжесть в груди от начавших свою
работу компенсатором ускорения и сумасшедшее ощущение падение.
Моя мечта летать, подобно кумирам
моего детства, сбылась слишком быстро и, к сожалению, совсем не
так, как мне представлялось. Я стал пилотом и поднялся сначала в
воздух, а затем в космос, лишь тогда, когда началась война с
Чужими. После первых сражений, в которых человеческий флот был
разорван в клочья и мы потеряли почти все москитные эскадрильи, был
объявлен массовый призыв на ускоренные пилотские курсы, куда я тут
же бросился записываться. В известном месте у меня еще играло
детство, переполняли романтические бредни, хотелось подвигов и
сражений. Действительность оказалось в тысячу раз страшнее, чем я
себе ее представлял. В первом же бою мой штурмовик, допотопный КаэР
с тихоходными ракетами, был подбит, а я сам едва не задохнулся
из-за вышедшей из строя системы жизнедеятельности. Из всего моего
курса на авиаматку вернулась лишь четверть. Остальные сгинули в
космосе.
В тот день, когда все закончилось,
остатки нашего флота должны были встретить Чужих на дальней земной
орбите. Никто уже не верил в победу. Мы готовились дорого продать
свои жизни, заставить врага в последний раз умыть кровью. Какова же
была наша радость, когда по специально выделенному каналу за
несколько минут до начал боя наш адмирал сказал про Шанс. С
замиранием сердца мы слушали, что на Земле в секретных лабораториях
куется оружие возмездие, которое не оставит от пришельцев и пустого
места. Господи, как же мы орали тогда, запертые в своих консервных
банках штурмовиков. Мы были счастливы, что умрем не напрасно, что
враг все равно будет разбит.