Голова моя откинулась назад, и стало темно.
* * *
Я задохнулась от нашатыря и открыла глаза. Слишком яркий свет – все лампы в гостиной включены. Надо мной нависали два лица с испуганными глазами и почему-то открытыми как после неожиданного фокуса ртами.
– Я же просто пошутил, – прошептал Бирс.
– Что ты ей сказал?! – сердито шипел Байрон.
– Сказал, что больше никаких девочек, у вас родится мальчик, а она вдруг...
– Почему вы шепчетесь, – я села поудобней и отвела руку Байрона с пузырьком. – Вы оба придурки! Погасите люстру, меня тошнит от люстр с висюльками... Меня вообще... Тошнит!
Я едва успела добежать до унитаза. Сидя потом на полу у раковины, вдруг подумала, что совсем не знаю Байрона.
В дверь постучали.
– Отстаньте от меня!
– Текила, – сказал Байрон, – тебя ищет милиция.
Выхожу в коридор и беру трубку телефона. Сначала ничего не понимаю – мужской голос просит подтвердить, что я Лилит Бондарь, и назвать свой домашний адрес. Подтверждаю, называю. Оказывается, меня ищет мама. Ей сейчас передадут трубку.
Все дело в том, что мой мобильный оказался отключен, а сегодня понедельник. Я совсем забыла, что пока спала двадцать часов, воскресенье прошло, а в понедельник нормальная жизнь нормальной девочки моего возраста состоит из завтрака, школы и потом приготовления уроков, правда, беременные девочки – моего возраста! – для разнообразия могут посетить гинеколога или психиатра.
– Как ты узнала этот телефон? – спросила я Примавэру.
– У твоей будущей свекрови. Ты в порядке?
– Нет, – я покосилась на Бирса, – отец Байрона ткнул меня пальцем в третий глаз, и я потеряла сознание, а теперь блюю.
– Приехать за тобой?
– Оставьте меня в покое! Ничего не хочу! Забудьте обо мне! – меня так разобрало, что я размахнулась трубкой, собираясь разбить ее о тумбочку.
Байрон трубку отобрал и стал в нее извиняться, что недосмотрел, не позвонил, не предупредил... А Бирс отвел меня в гостиную, посадил в кресло и накрыл с головой пледом.
– Все, – сказал он строго, – ты в домике. Чик-чик! Замок закрыт. Никто не попадет к тебе в домик, пока сама не захочешь.
И стало тихо.