‒ Хорошо,
«дедушка», я понял…
… Вечером, в зале, в окружении верных Вильгельму элит
…
‒ Друзья, сегодня
мы все собрались здесь, чтобы чествовать долгожданное прибытие
моего наследника, Карла Фридриха Иеронима фон Штауфена! Этот тост я
посвящаю ему! За твоё здоровье, Фридрих! ‒ этот хитрец, очевидно,
не просто так выжидал, пока все на пире не опьянеют до нужного
состояния. Разумеется, это всё было частью его безумного плана по
представлению Фридриха в благоприятном свете перед его ближайшими
сподвижниками, основной массой важнейшей (для любого феодального
государства) военной аристократии. Разумеется, даже некоторое
количество алкоголя способно сильно притупить любой острый ум,
снизив внимание к деталям.
‒ … ‒ впрочем, сам
Фридрих лишь продолжал сидеть на своём неприметном кресле, в тени
своего дедушки, встав лишь для того, чтобы все смогли его обозреть,
тощего, худого, болезненного и блеклого, пускай и одетого в богатые
одежды. Впрочем, публика была весьма непритязательная, так что и
такой его облик приняли, лишь бы быстрее переключиться обратно на
веселье, вино и девок. Редкие непьющие «соратники» (члены единой
корпорации под названием «дружина») лишь изредка оглядывались на
«серого кардинала» за спиной, перешёптываясь.
‒ Неужто нашего
герцога ты пленил своими чарами, чародей? Скажи-ка ты мне, бестия,
какие проклятья на него ты наложил, что он тебя! Тебя, плешивого
гада, воспитанного шлю*ой и проигравшимся игроком, сделал своим
сыном и наследником! ‒ как вдруг против него обратился один из
самых крупных бугаев Вильгельма, ещё и явно подвыпивший.
‒ Как знал ведь, ‒
естественно, всё не могло пройти гладко, без сучка и задоринки.
Обязательно должен был найтись подобный человек, что обосрал бы
всем малину. Что же, такой действительно нашёлся. Не самый
уважаемый (из-за своего крайне скверного характера, полностью
перечёркивающего все его положительные качества), но один из самых
сильных и храбрых рыцарей Вильгельма, стал подобным ослом, которому
нужно было испортить всем праздник. Естественно, после подобных
громких заявлений и, тем более, оскорблений он продолжаться
попросту не мог. Девки, ублажавшие мужчин на торжестве, мгновенно
удалились от них в сторону, а оные, крайне недовольные
произошедшим, даже перестали чавкать, погрузив весь зал в гробовую
тишину в один момент.