- Про то мне доподлинно не ведомо, отче Иоанн. – Вяземский
отыгрывает придуманную царем игру, когда весь шеститысячный корпус
опричников был представлен на манер отдельного монастыря. Царь
самоназначился игуменом с соответствующим сану обращением «отче»,
он, Вяземский, стал братом келарем, Скуратов, третье лицо в
иерархии, братом пономарем. – Мне доносили только о частном визите
в Ригу беглого боярина Андрюшки Плещеева да с ним еще Митьки
Бельского. Царевич среди прибывших людей замечен не был.
- Лжешь, песий сын! Прости, господи! – Крестится после бранного
слова царь.
Вяземский молча застывает, стоя на коленях на полу со склоненной
головой. Он уже давно для себя разобрался с характером своего
господина: вспыльчив, но отходчив, если только не начинать
оправдываться.
- Ладно, вижу, не лжешь, - мановением руки разрешает царь
подняться с колен. – Зачем они приходили, разведали?
- Донесли только о покупке ими крестьян. Причем, что интересно,
исключительно из числа исконных обитателей старых вотчин
Рюриковичей и Гедеминовичей. Да еще, вроде были с ними девки –
лекарки, так те сманили с собой четверых целителей из пяти,
имевшихся на тот момент в Риге. Причем, один из сманенных – старец
Лаврентий. О нем давно доходила до нас слава, что лекарь он силы
необыкновенной. Говорят, бургомистр Рижский был в ярости, когда об
этом узнал. Старец Лаврентий не раз лечил его от приступов подагры
и грудной жабы.
- Все верно, - вступил в разговор Скуратов. – И Зуев-Ордынец,
что ездил к Ивану на его остров за морем тоже говорил об острой
нужде царевичевой в работных людишках. Он уже корабли за ними
посылал в Стамбул к агарянам турецким, и у разбойников морских тако
же выкупал сих работничков. А теперь вон, за нашими крестьянами
подручных прислал.
- Это хорошо, что сын о своих исконных корнях не забывает, -
назидательно молвил царь. – Надо бы еще помочь ему в этом его
устремлении. Отбери-ка ты, Афанасий, пару сотен людишек из моих
поместий под Москвой и Коломной. Да смотри, калечных не подсунь. А
ты, друг мой Малюта, добавь в эту толпу мужицкую пару своих
удальцов из тех, что получше. Пусть отправляются вместе со всеми и
ждут нашего приказа.
- Прости, государь, но две сотни, боюсь, не сможем мы
переправить. На то кораблей потребуется не менее четырех, а то и
пяти. Не наберем столько купцов аглицких, чтобы согласились везти
народец за море.