Лишь Рейнольд Олдан решает, кто достоин, а
кто нет. Не понравишься ему, и очень вероятно твоя жизнь полетит к черту. Такие
примеры тоже были. Из технологов, фармацевтов и ученых люди в один день скатывались
до уборщиков и помощников помощников ассистентов. Если подумать, в руках
президента безграничная, непоколебимая власть. Над всем живым и неживым. Это и
пугало… и восхищало.
Двери лифта приветственно распахнулись в
холле первого этажа. Днем он кипит бурной деятельностью, но сейчас кроме трех
охранников на выходе и дежурного никого. Хорошо, что процесс идентификации не
занял много времени. Эрику благосклонно приняли за добропорядочного человека и
разрешили выпустить. Даже не обыскивали. Порой и такое бывает. Наверное, у нее
слишком честное лицо. В плане подобных манипуляций и проверок ей всегда везло.
Вечер уже занимался, и по периметру
включили искусственное освещение. Если прислушаться, можно услышать, как
потрескивают генераторные щиты, проводящие электрические импульсы по проводам.
Только подумать, лет двести назад у них и электричества-то не было. Жили с
масляными лампами и свечами. А заслуга-то чья? Чьи разработки? Разумеется,
Индастрила! Все его рук творение.
Эрика жила недалеко от работы. Пешком,
чуть больше получаса, на транспорте и того меньше. Обычно Эрика всегда
возвращалась пешком со стаканчиком любимого латте, но ноги слишком болели от
неудобных новых туфель, так что сегодня она направилась в сторону остановки.
Издалека здание “астрономической башни”
казалось еще громадней. Там ведь было далеко не одно высотное стеклянное
здание, а три, соединенные галереями, пристройками и подземной парковкой. И
почему привязалось именно единичное название? “Башня”… тут скорее целый
“астрономический замок”.
Автобус прибыл по расписанию. В
усовершенствованном стиле, изящно обтекаемый, стальной и с большими
полукруглыми окнами. Последняя модель, сошедшая с конвейера Бондса. Но
разработки по тяге, конечно же, опять-таки Индастрила.
Народу немного, человек семь. В основном старше
нее, но есть и несколько подростков — влюбленная парочка. Жались друг к другу нахохлившимися
воробьями. Так получилось, что они сидели через ряд левее Эрики, и она всю
дорогу слушала их щебетание.
— Мой пупсик.
— Моя радость.
— Мур-мур-мур, я люблю тебя.