Кажется, если бы то, что произошло между нами, случилось в
начале девятнадцатого века, я бы имел полное право вызвать ее
нового кавалера на дуэль. С каким удовольствием я бы пристрелил
своего соперника! Ради удовлетворения своей мести я бы целыми днями
пропадал а тире. Я посчитал, что в деле избавления от депрессии
наши предки придумали вполне действенное средство. Достаточно
просто убить своего обидчика на поединке и готово, все
несправедливости устранены, а душевное равновесие восстановлено.
Красота, да и только.
Погруженный в свои мысли, я совсем забыл взять извозчика. Эдак
можно и опоздать на ужин. Я обернулся, подыскивая повозку, но, как
назло, нигде не обнаружил свободные транспортные средства. Все
извозчики словно провалились под землю. Прямо как в двадцать первом
веке, когда невозможно найти такси как раз в то время, когда оно
необходимо.
Поворачиваясь в разные стороны, я обнаружил позади двух
подозрительных субъектов. Как и злоумышленники возле торгового
дома, эти тоже были завернуты в плащи и следовали на некотором
расстоянии от меня, причем явно с недобрыми намерениями.
Неподалеку на перекрестке стояла черно-белая полицейская будка и
это обстоятельство, видимо, и удерживало моих врагов от решительных
действий. Чего не скажешь обо мне. Я, наоборот, больше не намерен
был терпеть нападение.
Быстро шагнув к незнакомцам, я положил руку на эфес шпаги и
приготовился выхватить пистолет. Странно, но при моем приближении
грозные преследователи сжались в комок и бросили на меня жалкие
взгляды.
— Вы опять следили за мной, дебилы? — спросил я и достал
пистолет. — В этот раз я вам не дамся, поняли?
— Сударь, вы нас с кем-то спутали, — испуганно прошептал один из
прохожих. — Мы продаем французские изделия: высокие сапоги и
цветные ленты, фраки и жилеты, цилиндры и круглые шляпы. Не угодно
ли приобрести, сударь?
— Только не выдавайте нас полиции, умоляю, — прошелестел
второй.
Они чуть распахнули плащи и под ними обнаружились целые залежи
товаров. Я наконец догадался, в чем дело и облегченно
рассмеялся.
Павел в своем безумном желании избавить страну от французской
революционной заразы ввел запрет на парижские моды. Нельзя было
носить фраки, жилеты, круглые шляпы и длинные шубы. Но желание
пощеголять все равно осталось и запрещенные детали туалета теперь
продавали из-под полы, как спекулянты торговали джинсами в
советские времена. Надо же, а я принял нелегальных торговцев за
моих преследователей!