... — зло процедила Лючия, поднимаясь на ноги
и стряхивая с себя липкую, серую жижу. Это резкое, змеино шипящее
слово, на незнакомом языке, громко разнеслось в тишине, среди
редкого, тихого хлюпанья растревоженной грязи.
Мельком, но очень картинно, Лючия бросила фальшиво равнодушный
взгляд на Гвоздикину, ещё сильнее ссутулившуюся и уже уронившую
взор под ноги. Снова глядя на бегом спускающегося Соколова, она
продолжила вычищать серую грязь из складок внешнего чехла
бронекостюма. Николай, практически скатился по рыхлому склону и
остановился в нескольких шагах от них.
— Хозяин, — заговорила Лючия, пока он переводил
дыхание и пытался понять, это почва колышется под ногами или голова
шалит. Она стряхнула липкие ошмётки с рук и подошла ближе к нему, —
объясни этой... Что мы все сдохнем, если она не научится держать
себя в руках. Здесь, конечно, прямых угроз нет, но..
— Помолчи, — жёстким тоном сказал Соколов, окончательно приходя
в себя, — с тобой я потом поговорю.
Лючия остановилась и пристально посмотрела на него. Её взгляд
сразу стал меняться, она уже смотрела на него как-то по-другому.
Глаза заметно загорелись, а на губах появилась уже знакомая,
игривая улыбка.
— Слушаюсь, хозяин.
Она кивнула, медленно, будто кланяясь, и побрела к обширной,
тёмной луже, всё ещё затянутой тонким, полупрозрачным туманом, в
самой низине, метрах в двадцати.
Николай подошёл к Наталье, погружаясь в серую жижу по колено.
Его до сих пор ещё немного мутило и чтобы держать равновесие,
увязая в хватающем за ноги киселе, требовалось прикладывать
усилия.
— Что с тобой, Цветочек?
Гвоздикина молчала. Так и стояла к нему боком, ещё сильнее
ссутулившись, скрестив руки на животе и уронив голову на грудь. Он
взял её за плечи и медленно развернул к себе.
— Наталья.
— Я.. простите меня... Я её так ненавижу.. Я псих... — жалобно
проскулила она, — мои контуры «мэк» не работают. Теперь я... Я
просто псих! Я урод..
Николай понял, что всё, что до этого сдерживала система
эмоционального контроля, выплеснулось на неё разом. Он притянул
Гвоздикину к себе. Та тут же прильнула к нему, прижалась к броне,
и, тихо скуля, обхватила его торс руками.
— Я просто.. Никому не нужна.. Никому.. Я не умею жить... Я
всегда одна.. Я.. Урод! Я родилась уродом!... — промычала Наталья и
уткнулась лицом в его нагрудную броню, — я ненормальная... я
урод...