– Смена! –
прокричал я уже оглохшему от выстрелов Максу, который продолжал
вдавливать гашетку, водя стволом пулемета из стороны в
сторону.
Парень
дрожал, абсолютно не понимая, что лента закончилась и пулемет
больше не грохочет. Мне только и оставалось, что зарядить крайнюю
ленту и дослать патрон, тут же снова начав прокручивать. Сапронов
даже не заметил разницы, полностью погрузившись в
стрельбу.
Когда от
ленты осталась лишь половина, передо мною на лоток упало еще пять
соток. Весь тот запас, что несли остальные стрелки отделения.
Непроизвольно, но я улыбнулся – боезапас есть, а значит нас так
просто не взять.
Увлекшись
стрельбой и наблюдением за тем, как снежков у Вертуна разрывает
пулеметными очередями и попаданиями из снайперских винтовок, я даже
не заметил, как к нам в окоп вновь запрыгнул связист. Только по
ругани Контуженного было понятно, что он опять с кем-то
переругивается в трубку.
– Где эти
ваши сраные ястребы?! У меня тут расход уже половина боекомплекта!
Ещё минут десять, максимум, и придется принимать уже на штыки! –
орал в трубку сержант, – Да мне насрать, что они там
дозаправляются. Они, мать твою, на боевом дежурстве стоять должны
были! А ты их не клином отсылай, лейтенант, двух поднимай, мне
хватит!
Он хлопнул
трубкой по коробу на спине связиста и тут же вновь снял ее, пару
раз крутанув рукоять полевого аппарата. Бедный связист, который и
принёс мне ленты, лишь вздохнул от удара.
– Лёха, у
меня тут срань полная. Половины бэ-ка уже нет, где там перваки? –
прокричал Контуженный, – Чего?! А нахера…
Он
оторвался от трубки, тряхнув головой, потом буркнул
туда:
–Да ну тебя в Пробоину! Гони тогда ко мне
второй бэ-ка… Да мне насрать, что у них там с машинами, пускай на
руках несут! Лёха, мать твою, если у меня прорыв будет, я лично
тебя хлебалом в Ординар засуну и не посмотрю, что ты майор! Твою
мать, я начальник штаба или ты?! – в конце он уже проорал в трубку
с надрывом, – Решай вопрос, пока тут еще есть кому этот бэ-ка
тратить!!!
Я с
недоумением смотрел, как, вновь хлопнув телефонной трубкой, сержант
вернулся на бруствер. Для меня было полной дикостью, что, пускай он
и Лунный, но всё же гвардии сержант, и вот так на повышенных тонах
переругивается с командованием.
Единственное оправдание, что приходило мне на ум, так
это боевой опыт и глубокое уважение к Контуженному. Все-таки он
здесь, на передке с нами, в отличие от большинства офицеров. Они-то
остались сидеть в части, послав роту на блокирование прорыва из
Вертуна.