Говорят,
Церковь Чёрной Луны специально придумали, чтобы мы, безлуни, лучше
слушались магов, так называемых Лунных.
Я слышал,
что у них своя религия, в которой тоже ждут прихода Чёрной Луны, но
только по их легенде вообще никто не выживет, если Лунные не
остановят катастрофу.
Что
случится три дня апокалипсиса, когда хлынут монстры, и это время
переживут только самые великие маги, пока на помощь не придут
Святые Привратники. У Лунных поэтому сила так и отмечается, по дням
апокалипсиса, кто сколько простоит – маги Первого Дня,
Второго…
Говорят,
что всё началось со Святых Привратников, на них и закончится. Не
только Лунные, но и Церковь Чёрной Луны поклоняется этим самым
Привратникам. И выискивают их повсюду, как священные реликвии,
отмечая каждую Луну своим святым.
Если
честно, во всей этой кухне я разбирался не очень…
Есть культы
поменьше, отвечающие за каждую Луну по отдельности, но опять же, ни
в каких божеств я толком не верил.
Однако,
увидев, что матёрый сержант хоть и готовится к поражению, но уж
точно не к сдаче без боя, мне резко захотелось помолиться хоть
кому-нибудь.
Плевать,
будь это Чёрная Луна, Незримая, Пробоина или один из Святых
Привратников… Хоть кто.
***
– Господи,
спаси наши души, – прошептал я, когда очередная лента закончилась,
и я перешел на растрату притащенных связистом запасных.
Мне удалось
выглянуть из-за бруствера чуть повыше, и я тут же вернулся обратно,
чувствуя, что хочу забыть увиденное. И ведь Контуженный вида не
подал, что у нас всё больше проблем.
Да,
появление Левиафана перебросило на себя часть огня, и это дало
результат. Только не нам… Снежков стало гораздо больше, и часть
почти прорвалась в первую линию окопов уже с нашей
стороны.
Кажется,
даже сквозь грохот пулемёта я иногда слышал рычание и крики оттуда.
Хоть парни там и держались, останавливая основную волну, но это всё
происходило уже метрах в двухстах от нас.
– Давай,
Сапрон, давай, – шипел я, прокручивая грёбанную ручку, и мысленно
молился за ребят с первой линии.
– Что,
бесожопые, хотели жить вечно? – прорычал Контуженный, довольно
ухмыляясь и ставя дымовую шашку перед собой на бруствер, – Если
военный доживает до тридцати лет, то он либо профессионал, либо
тыловая крыса. Хомут, дай мне батарею напрямую!
– Я! Есть!
– отозвался связист, подавая телефонную трубку.