Подобная практика, естественно, создавала у учащихся состояние тревожности, вызывала у них, а также со стороны родителей и многих учителей чувство законного протеста. В результате педология не помогала, а фактически лишь вредила школе, мешая нормальному осуществлению учебно-воспитательного процесса. Дискредитируя себя, она одновременно с этим дискредитировала и метод тестов как таковой. До половины тестовых методик опубликовывалось и использовалось без сообщения того, как эти методы были построены, без проверки тестов со стороны их надежности, пригодности, симптоматичности и т. п.
Все это не могли не понимать руководители советской тестологии. «Сейчас мы переживаем эпидемию тестового творчества, – с тревогой констатировал П. П. Блонский, выступая на Всесоюзной педологической конференции. – Тесты у нас творит всякий: и педагог, и школьный инспектор, и даже рядовой педагог. Против этого надо резко протестовать»[9].
К сожалению, эти трезвые голоса в течение довольно длительного времени тонули в громком хоре опьяненных приверженцев самого радикального и массового применения тестов в системе народного образования.
Разумеется, значительная доля вины за то, что вся эта вульгаризаторская практика не была пресечена своевременно, изнутри, самим тестологическим движением, ввиду чего потребовалось «авторитетное» вмешательство ЦК партии, лежит на его руководителях. Им явно не хватило опыта руководства деятельностью научных и научно-практических учреждений психодиагностического профиля в масштабе огромной страны при отсутствии соответствующего координационного центра. Однако все эти недостатки и просчеты не должны заслонять от нас ту большую и в целом весьма плодотворную теоретико-методологическую работу, которая была проделана советской тестологией в исключительно короткий период времени (фактически за каких-либо 10–12 лет).