– Кайл Нопс, Хансон Соктон и Даймон
Тристон! – выпалил он скороговоркой. - Студенты Кистиварского
университета и школы при нем! Я учусь на втором курсе, а они – в
школе.
Толстяк записал сведения, несколько
раз заставляя Дайма повторить имена и фамилии.
– С какой целью сегодня в десятом часу
вечера вы находились на Старой рыночной площади?
– Мы не были на площади, – просто
сказал Дайм.
– Врешь! Вас задержали на
площади!
– Нет, нас задержали в переулке, –
мягко возразил Дайм. – До площади мы даже не дошли.
– А что вы там вообще
делали?
– Гуляли.
– Гуляли! – передразнил его
полицейский. – Знаю я вас! По кабакам, небось, шлялись! И прочим
срамным заведениям.
Дайм оставил это замечание без
комментариев.
– Отто Лонтерсон утверждает, что
видел, как Хансон Соктон бросил в трибуну шумовую бомбу, когда на
ней выступал представитель мэрии.
– Не было такого! – возмутился Ханс. –
Оговор!
– Есть свидетель.
– Если вы о том типе, с которым нас
сюда привезли, так у него с головой все плохо, – сказал Дайм. –
Пока мы ехали, он умудрился подраться с нищей старушкой. К счастью,
она догадалась укусить его за нос. Так и спаслась.
– Кстати, о старушке! – полицейский
выудил из вороха бумаг лист исписанный крупным корявым почерком. –
Вот доставивший вас патрульный офицер утверждает, что эта
задержанная назвала одного из вас демоном. Кого?
Повисла напряжённая пауза.
– Меня, – наконец, признался
Ник.
– Это соответствует
действительности?
– Разумеется, нет! – возмутился Ник. –
Это бред сумасшедшей старухи!
– А остальные не замечали ли за Кайлом
Нопсом каких-либо признаков одержимости?
– Нет! – в один голос ответили Дайм и
Ханс.
– Господин офицер, в чем нас обвиняют?
– вежливо спросил Дайм.
– Хансон Соктон обвиняется в акте
злостного хулиганство, повлекшем за собой травмы и, возможно,
увечья у пяти и более человек. Остальным вменяется соучастие в этом
преступлении.
– Я этого не делал! – Ханс, кажется,
был готов разреветься.
Тут дверь распахнулась и внутрь
ворвался маленький худенький человечек в чёрном костюме с
элегантным канареечно-жёлтым шейным платком. У него было острое
крысиное личико и тёмные волосы, так обильно смазанные каким-то
средством для укладки, что они казались мокрыми и гладкими, будто
корова языком лизнула.
– Сержант Флопс! – начал коротышка не
поздоровавшись. – Вы опять за старое! Допрашиваете
несовершеннолетних без ведома родителей или их законных
представителей!