«И ведь знают, что тут небезопасно
стало, а все равно не сторожатся. Тринадцать… пятнадцать. И
один-два наблюдателя. Скорее один. Семь лошадей, куча груза,
свертки длинные… Ага, спирт во флягах, очень знакомые плоские
деревянные ящички. Интересно, что в этот раз? Вон тот ящик
наверняка с сигарами. Еще ящички. Одно и тоже, никакого
разнообразия. А вообще — откуда оно возьмется, это разнообразие-то?
Что заказывают, то и тащат. Народу на двоих, пожалуй, многовато
будет. Но не дарить же им МОИ деньги?»
Переглянувшись с Григорием,
одновременно покачали головами — столько народу в плен брать
опасно. Винтовки тихо легли на землю вместе с накидками. Так же
одновременно они достали из поясного чехла и зажали в свободной
руке вторую обойму. И напружинились, отсчитывая последние
мгновения. В нападении всегда солировал Александр, он и начал
первым.
Ррдаум, ррдаум…
При стрельбе из Рокота для поражения
хватало одного попадания, очень редко двух.
— Ааааа! Матка Боскаааа!!!
Один из «контрабасов» моментально
отреагировал на страшный крик раненого и начал заваливаться в
прыжке за товарищей, но тут же получил сразу две пули — из двух
пистолетов. Это с секундной задержкой, к веселью подключился и
унтер, стреляя привычными ему «двойками». Вскочившие на ноги или
сидящие на земле, контрабандисты так и не сумели выстрелить в ответ
— два Рокота не оставили им ни одного шанса.
Ррдаум…
Последний выстрел сопровождался
легким клацаньем перезарядки: полетела на землю одна пустая обойма,
потом другая. С начала даже не боя, а быстрого убийства, прошло от
силы десять-пятнадцать секунд, а на маленькой полянке на ногах
остались только нападавшие и шесть испуганно взбрыкивающих лошадей
— седьмая подвернулась под случайный выстрел, пробивший ей круп.
Завалившись на землю ,она теперь беспомощно глядела на людей.
Не разговаривая, стрелки
приготовились к следующему бою, мимоходом «проконтролировав» самые
сомнительные случаи. Вот только таких было немного. Когда
постоянно, изо дня в день, тренируешься на полигоне, сотнями сжигая
патроны и литрами проливая пот, то рано или поздно начинаешь
вгонять пулю именно туда, куда и хотел, исполняя почти цирковые
трюки. Сердце, голова, живот. Шансов пережить попадание тупоносой
пули русского сорокового не было ни у кого, дырки от них оставались
очень внушительные. Не дождавшись никакого шевеления, «охотники»
вдвоем пошли полюбопытствовать где наблюдатели, что же их так
задержало? Оказалось, наоборот — два наблюдателя среагировали очень
правильно и оперативно, и в данный момент уже едва были видны, до
того шустро и неутомимо убегали, обгоняя друг друга.