Вспомнив штаб-ротмистра Прянишникова,
Александр щелкнул каблуками и коротко кивнул.
— Честь имею.
Не спеша шагая на поиски «строителя
мундиров», он задумался:
«Здесь еще помнят, что такое честь и
достоинство. И не переспрашивают, недослышав — кого ты там имеешь?
Или это я такой пошляк? А построить мундир? Слово то какое. Не
сшить, не купить — а именно построить! Хорошо еще не говорят —
сколотить. Надо бы, кстати, прибарахлиться с запасом».
Город, откровенно говоря, не
впечатлил, потому как тянул максимум на маленький городок. Улочки
не только маленькие, но еще и запутанные, дома в основном
обшарпанные, разбитые мостовые… Причем не везде, да и гулять
настроения не было. Пораспрашивав двух попавшихся на встречу
жандармов, заметно удивленных самим фактом обращения к ним
офицера-пограничника, он быстро добрался до лавочки-магазинчика под
вывеской «Общества военных товаров». Внутри обнаружился дремавший
парень лет этак двадцати пяти, и судя по улыбке, во сне он
наслаждался просмотром комедии или легкой эротики. На полках и
прилавке стояли бесчисленные ящички, сверточки, баночки, коробочки,
а над всем этим плыл стойкий запах ванили. Так и не дождавшись
признаков активности от сони, корнет взял да и пнул массивный
прилавок.
— Чего изволите, ваше благородие?
«Ну, балинн! Просто фокусник! Ведь
только что спал, а уже за прилавком, сна ни в одном глазу,
изогнулся угодливо, весь в ожидании».
— Вы кто?
— Приказчик Яков, господин офицер,
чем могу вам услужить?
Помолчав немного и быстро прикинув
состояние финансов, Александр начал медленно перечислять.
— Нужны: два полевых кителя, четверо
бриджей, нательное, сапоги…
По мере перечисления глаза у
приказчика все больше и больше разгорались в ожидании большой
прибыли. Князь говорил, а Яков быстро выставлял на прилавок.
— Офицерскую сумку, три блокнота
потолще и самой лучшей бумаги. Карандашей штук десять. Мыло, пару
банок ваксы.
— Патроны к Смит и Вессону есть?
— Конечно-с, как не быть. Имеются в
пачках по 20 и по 50 штук. Какие прикажете?
— Четыре по 50. — Подождав, пока
соберут и упакуют все покупки, корнет поинтересовался: — Форма?
— Сей момент приступим, ваше
высокоблагородие!
«О! Я уже и в чине подрос1».
# # 1 Высокоблагородием в армии
называли офицеров в чине от капитана до полковника.
Приказчик исчез и вернулся в компании
типичного еврея-портного. Грустные глаза, тряпичный аршин на тощей
шее, большие ножницы, торчащие из чехла на поясе. Но мастером он
оказался изрядным: за два часа подогнал всю форму, немного расширил
шинель, и все это молча, за что Александр был ему особенно
благодарен.