— На караул!!!
После торжественных похорон мешка с
кухонными отходами, повторился марш-бросок обратно к казарме, где
взвод полчаса «отдохнул» в строю и наконец-то получил команду
«Вольно!». Вот только радовались бедняги рано: все повторилось на
следующее утро. И на следующее. Ко времени, когда корнет Зубалов
нашел в себе силы вернуться к исполнению служебного долга, весь
лесок выглядел как после набега дивизии кротов, а солдаты таскали с
собой не двое, а трое носилок: их мучитель нашел-таки солдата,
который от него тогда убежал. Зато когда все закончилось, третий
взвод иначе как «лосями» никто и не звал, но смеялись тихо,
особенно «молодые», и при этом оглядывались: не дай бог их
благородие услышит, спаси господи!
Комвзвода-три был растроган до самой
что ни на есть глубины души: его встретили как отца родного и разве
что на руках не носили. Вот только странные усмешки ветеранов
первого и второго взводов были непонятны.
Александр теперь часами пропадал на
личном полигоне, оборудованном при самом живом и непосредственном
участии провинившихся рядовых (хе-хе), где на посторонний взгляд
зверски и с особым цинизмом измывался над собой и унтером (к плохо
скрываемой радости остальных непосвященных). Занятия там и
натолкнули на интересную идейку — попытаться изготовить пистолет.
Ну не то, чтобы натолкнули. Просто надоело останавливаться и
мучительно долго перезаряжать после всего шести (это если
Смит-Вессон) или восьми (Раст-Гассер) выстрелов. Барабан-то у
револьверов даже не откидной, а переломный. Только сейчас пришло
понимание — как это здорово, когда отстрелялся, выщелкнул магазин,
вогнал новый, снял с затворной задержки (причем все это можно
делать и на бегу) и все, можно стрелять дальше. И по времени это от
силы пара секунд, в отличие от аналогичной процедуры для
Смит-Вессона или любого другого револьвера! Даже ловить себя стал
на том, как бы он прошел вот здесь или там конкретно с пистолетом в
руках. Конечно, и так жаловаться было грешно — за то время, что
прошло с начала тренировок, Александр вырос в хорошего стрелка (по
его собственному мнению, ему было еще очень далеко до идеала) и
спокойно выбивал девяносто пять из ста, стоя на месте. В движении,
конечно, выходило гораздо хуже, но и здесь было чем похвастать.
Возможно, все так бы и осталось пустыми мечтаниями, да на глаза
попался тот самый, первый блокнот, а в нем его невнятные мысли и
планы. Перечитал, и так тошно стало.