Честное
слово, я думала, он обрадуется.
— А чем плоха курица? – изумился Женя вполне
серьезно. – Но насчет кухарки – это отличная новость. И тогда уж тебе следовало
нанять и горничную.
— А Катя?..
— Что – Катя? Кто-то же должен вызывать прачку
или хотя бы открывать дверь, когда звонят. Не знаю… если тебе ее жаль, повысь
Катю в экономки. Сколько нынче платят экономкам?
— Надо в
газетах почитать… - я снова упрекнула себя за то, что ничего не смыслю в
ведении хозяйства. – В любом случае, Катя не может быть экономкой, потому как
неграмотно пишет, невнимательная и перепутает нам все счета.
— Но и от Кати в роли горничной проку нет. Я же
предлагал завести лучше канарейку – от нее тоже много шума и мало пользы.
— Тише, услышит… - я покосилась на дверь.
А потом
подперла рукою голову и некоторое время молча наблюдала, как муж разделывает
птицу. Пока не поймала себя на том, что улыбаюсь совершенно по-глупому и думаю
черт знает о чем.
— Что? – поинтересовался он, поймав этот мой
взгляд.
— Нечего, только лишь смотрю, как ты ешь.
— Смотри-не смотри, но мне еще поработать с
бумагами нужно – раньше, чем через два часа я в спальную не поднимусь.
— Я вовсе не затем на тебя смотрю! – смутилась
я и вскочила с места, чтобы он не заметил, как вспыхнули мои щеки.
— А зря – могла бы попытаться. У тебя был шанс.
Я же
сделала вид, что больше в упор его не вижу, и прошла мимо. Правда, достаточно
близко для того, чтобы он смог поймать меня, обхватив за талию, и усадить себе
на колени.
— Не дуйся, - он легко поцеловал меня. – Неужто
до сих пор не научилась различать, когда я пытаюсь пошутить?
— Кто тебе сказал, что не научилась? – я
положила руки Жене на плечи и, добившись чего хотела, с обожанием глядела в
любимые черные глаза. - А тебе бы следует научиться понимать, что дуюсь я лишь
для того, чтобы ты меня обнял.
— А тебе кто сказал, что я не научился?
Мы
улыбнулись одновременно, и на этот раз я поцеловала его сама. Легким
прикосновением губ теперь не обошлось, мы немного увлеклись и очнулись только
от вскрика Катюши от двери.
— Ой! – ахнула она, однако тотчас выйти не
поторопилась. – Я, право, думала в столовой убрать да спать лечь пораньше.
Я, как
ужаленная вскочила на ноги, чтобы оправить юбку. Один чулок Женя все-таки успел
отстегнуть, и он гармошкой ниспал к щиколотке. Я готова была со стыда сгореть.