Издали тюрьма казалась крепким, даже величественным строением, но вблизи становилось заметно, что кирпич старый, разного цвета и качества, и положен крайне небрежно. Кое-где целые кирпичные блоки уже выпали, а изнутри проглядывало битое или целое стекло.
Скворцовы показали свои удостоверения охране, прошли внутрь здания. После тщательной проверки документов, поисков в списках и досмотра, получили пропуска и двинулись по проведенной белой краской полосе. Идти пришлось совсем недолго, ведь им нужно было лишь добраться до главного входа в тюремный лабиринт. Сам лабиринт, как поговаривали в Городе, был настолько запутанным, что даже бывалые охранники иногда терялись в бесконечных коридорах среди кирпичных и фанерных перегородок.
В комнате ожидания оказалось на удивление чисто. Выкрашенные в коричневый цвет стены, деревянная скамья, на которую никто не садился, слегка потрескавшийся цементный пол… Возле барьера, делившего помещение на две части, уже стояло несколько человек, ожидавших своих родных. За барьером разместились тюремные чиновники, лениво рылись в бумагах, сложенных стопками на столах, листали канцелярские журналы, перебирали картотеки. За спинами чиновников, в глубине комнаты виднелась еще одна дверь, из которой должны были выводить освободившихся заключенных.
Скворцовы присоединились к группке родственников. Оставалось еще двадцать минут до назначенного времени. Маша была бы не прочь присесть на пустую скамью, но не решилась.
Минутная стрелка круглых настенных часов двигалась как будто нарочно медленно. Ожидавшие стояли молча, почти не двигаясь. Лишь иногда кто-нибудь переступал с ноги на ногу, да низенькая пожилая женщина тихо покашливала. Наконец брякнул засов с той стороны двери, и она распахнулась. Появился охранник в темно-синей форме, встал у притолоки. Потом один за другим вышли шестеро. Сергей был первым из них. Очень худой, в заляпанных цементом штанах, широком балахоне из мешковины, тюремной шапочке с номером…
Охранник щелкнул щеколдой, открыл одну секцию в невысоком, по пояс барьере.
Освобожденные подошли к своим. Тишину даже сейчас никто не нарушал. Разговаривать здесь было не принято, да и не хотелось, слова откладывались на потом. Какое-то время в комнате висело молчание, практически неизбежное, когда близкие люди встречаются через много лет, да вдобавок при таких обстоятельствах. Мать уткнулась в грудь Сергея, прижалась щекой к шершавой мешковине. Потом оторвалась от него, раскрыла сумку.