Вместо ответа старик
потянул меня через коридор, не обращая внимание на мои препирания.
— Дед, ну не обламывай,
ешкин кот!
Я несколько раз попытался заговорить со
своим спутником, но Аристотель делал вид, что ничего не слышит. Мы миновали
несколько пролетов, в каждом из которых встречались с вооруженными отрядами
охранников и подошли к массивной расписной деревянной двери, где стояло четверо
бойцов вооруженных ксифосами, в доспехах. Я вызывающе вымерил их взглядом,
всерьёз подумывая надрать зад всем четверым за раз (что за пьянка без драки!),
когда передо мной вырос настоящий громила ничем не уступающий в антропометрии
молодому Шварценеггеру в первом Терминаторе. Его я узнал сразу – хорошо
запомнил с встречи по площади.
— Повелитель! —
вскричал громила.
— Хера тебе надо,
Перди… Перда… — я положил руку на его плечо, силясь, впоснить имя своего
телохранителя.
А у нас ведь еще чат
кажется общий был – так почему он не работает сейчас?
Аристотель медленно
покачал головой.
— Пердикка, проводи
Александра.
Громила понимающе
кивнул, на лице его появилось озадаченность. Четверо бойцов, в отличии от
охранников стерегших пир, носили полные металлические доспехи. Я постучал по груди
одному из бойцов,
— Саечка за испуг! –
хлопнул двумя пальцами по выприающему подбородку, от чего воин вздрогнул,
клацнув зубами, но не шевельнулся.
Аристотель перекинулся
с охраной парой фраз, после чего нам открыли дверь и помогли Аристотелю завести
меня в комнату, уложив на кровать. Бойцы вышли, оставив меня наедине со
стариком. Через несколько минут, пока Аристотель мерил шагами комнату из угла в
угол, Пердикка принес в покои кувшин. Аристотель хлопнул телохранителя по
плечу, прося удалиться. Пердикка не ослушался, но с беспокойством во взгляде
посмотрел на меня, я подмигнул ему в ответ.
— Десантура!
Массивная дверь плотно
закрылась, старик в довесок задвинул засов, держа кувшин в дрожащей руке.
Несмотря на опьянение,
я заметил, что старик нервничает и не находит себе места. Пока дед сходил с ума
сам с собой, я уставился на потолок с изображением мозаики с осадой крепости.
Голова кружилась, потому мозаика плыла, переворачивалась, но не успел я закрыть
глаза и забыться сном, как Аристотель подскочил к изголовью кровати и перевернул
кувшин над моей головой. Ледяная вода, будто из проруби, привела в чувство. Я
подскочил с промокшей насквозь простыни. Старик смотрел на меня в упор строгим
взглядом.