— Слышь, накаченный,
упал и отжался! — распорядился я.
Лисимах заслышав мой
приказ рухнул на пол и принялся отжиматься. Я приподнял бровь, впечатляет.
— Вставай, хватит.
Телохранитель также
стремитель поднялся. Он успел отжаться раз тридцать или около того, но даже не
запыхался и не вспотел.
Аристотель,
прихрамывая, подошел ко мне. Как бы не хорохорился старик, но после того, как
он вчера тащил меня на своем горбу к покоям, у Аристотеля разболелась нога.
—
Как спалось?
—
Дед, мы идем на совет? — ответил я, не горя желанием завязывать диалог. – Вот
шуруй молча, а то скажу накаченному, чтобы удалил тебя обратно.
— Выглядишь
паршиво, хочу сказать, — хмыкнул Аристотель, пропуская мои угрозы мимо ушей.
—
Ты выглядишь не лучше.
Аристотель
коротко кивнул, в один миг лицо его сделалось серьезным, кислым, будто бы он
съел целый лимон за раз.
—
Если серьезно, ты подумал над тем, что я говорил вчера? — поинтересовался он.
—
Ты говорил много, над чем я должен был думать?
— Я
говорю про твой путь, — шепотом сказал старик, оглядываясь на телохранителей.
Вот
реально задрал, я наигранно поднял брови – будет задание и будет разговор, а по
воздуху я разговаривать не люблю. Мы шли по широкому коридору к залу, где
обычно проводил свои совещания Александр. Я смутно припоминал дорогу, вчера мы
уже «шли» здесь после затянувшегося пира.
—
Для начала, я поговорю с полководцами и приму арабов, — все же сказал я. —
Потом поговорим об остальном, лады?
—
Что ж, — брови старика сделались домиком. — Решение имеет право быть, я бы даже
назвал его взвешенным и достойным повелителя.
По
пути к залу совета я был взят в плотное кольцо телохранителями, но все же
ухищрялся рассматривать убранство места, в котором оказался. Аристотель в своих
речах не раз называл здание дворцом, вот теперь появилась реальная возможность
убедиться, что это действительно так. Коридоры наверху и близко не имели ничего
общего с подземными ходами, где царила сырость, на стенах проглядывался мох, а
в большинстве случаев не было освещения. Над землей все отличалось убранством,
изысканностью и дороговизной. Никто не жалел денег на яркое освещение, а среди
коридоров дворца в местах докуда не доходили прямые солнечные лучи было светлее
чем днем на улице. Повсюду стояли статуи из кости, камня и металлов, в основном
позолоченные, если не целиком золотые. Статуи изображали сказочных животных и
людей, застывших по задумке скульптора в самых разнообразных позах. Я обратил
внимание, что на головах статуй одеты венки из свежих роз. На людях,
запечатленных на статуях, практически не было одежды. Одновременно встречались
поделки из дерева, в основном резьба, но такой красоты, что мимо них не
провести взгляд. Голый камень стен украшался драгоценными камнями, где-то
фресками, картинами, свитками с различными надписями. Македонский не жалел сил
и средств, чтобы украсить дворец и сделал из него произведение искусства
мирового масштаба. Я в отличии от телохранителей и тем более Аристотеля то и
дело оглядывался, рассматривал красивые фигурки и необычные камни, призывая на
помощь систему, когда хотел узнать более подробную информацию. Остальным
подобный уклад казался настолько обыденным, что глаз их оставался замыленным, а
все вокруг примелькалось.