В этот момент "Божественная комедия" ещё одним образом сыграла
роль в том, чтобы изменить мою жизнь. И довольно-таки прямым.
Надвигающаяся угроза в виде Костяна с замутнёнными прозрачной
дымкой глазами могла свалить меня с ног. И для того, чтобы
остановить эту бурю, я не придумал ничего лучше, как запустить
крепкую книженцию прямо в перекошенное от злобы лицо.
Так как кидать какие бы то ни было снаряды я умел хорошо, то
подрасчитав вес и размер книги, пульнул её таким образом, чтобы
твёрдый корешок её врезался ровно в нос.
Случилось точно так, как я и задумывал. Когда Костяну оставалось
каких-то несчастных два метра до того, чтобы достичь меня, в его
хрупкий носовой хрящ, который от этого перемололся в труху,
прилетел Данте.
Точно остановленный крупнокалиберной пулей, длинный рухнул с
вертикального положения затылком назад. Вскричал от неожиданной
боли и схватился за лицо. Конечно, ничего серьёзного с ним не
случится, тем более, что он успел активировать живу и даже
намеревался использовать Дар.
Я лишь на время оглушил его и обрубил процесс использования
магии.
Пока Костян валялся на полу, к нам подошла Елизавета Михайловна.
Да, именно подошла, а не подлетела или хотя бы подбежала, как
сделала бы нормальная мать. Видимо, она не особо беспокоилась о
своём сыне. Судя по лицу, скорее, была раздражена тем, что он
прервал её свидание и тем более бросился в драку, окончательно всё
испортив.
Тем не менее, ведомая чувством долга перед родственными узами,
Разумовская попыталась хоть как-то выказать недовольство в мою
сторону.
– Что ты наделал… – Фальшивым голосом произнесла она, переводя
взгляд с меня на Костяна, и обратно. – Я сейчас принесу что-нибудь
холодненькое…
Длинный, наконец, поднялся на ноги, не отрывая руку от лица, и
рявкнул:
– Не надо! – Смаркнулся кровью. – Пошла ты нах*й! И ты пошёл
нах*й, ублюдок… – Злобно просипел он, смотря на меня половиной
лица. – Ты ещё заплатишь…
– Сын. – Холодным, словно железо на морозе, голосом, произнесла
Разумовская. – Следи за языком.
– П-хах. – Просмеялся Костян. – Лучше ты за своим следи. – И
кивнул в сторону скомканных розовых трусов.
Елизавета Михайловна покраснела ещё сильнее, а длинный, грозно
топая по кафелю, отправился к выходу. Наконец, спустя полминуты мы
снова оказались одни в библиотеке.