– Бумагу возьми! – и чья-то рука протянулась к окошку.
– Какую еще бумагу?
– А черт вас знает, какую еще бумагу! Приказано передать – и все дело!
– Давай, чтоб ты провалился! – нехотя ответил Бумбараш и, просунув руку в фортку, получил измятый шершавый пакет. – Давай! Да проваливай!
– «Проваливай»! – передразнил его обиженный голос.
Потом затарахтела телега, и уже издалека Бумбараш услышал:
– Я вот скажу ему, что ты пьяный нарезался, лежишь и дрыхнешь. Я все расскажу!
Бумбараш повертел пакет. Но ни свечки, ни лампы в избе не было.
– Носит вас по ночам! Не дадут человеку и выспаться! – проворчал Бумбараш и цыкнул на собачонку, чтобы не гавкала.
Он зевнул, потянулся, по солдатской привычке сунул пакет за обшлаг рукава шинели и снова завалился спать. Долго ворочался он, но теперь ему не спалось.
В окошке уже брезжил рассвет, а вставать Бумбарашу не хотелось.
Он потянулся за махоркой, закурил, услышал, как под крышей застрекотали сороки. И вдруг, как-то разом, очнулся. Он вспомнил, что до родного села, до Михеева, осталось всего-навсего только десять коротких верст.
Он вскочил, сполоснул голову возле дождевой кадки и снял со стены осколок зеркала.
Лицо свое ему не понравилось. Нос был обветренный, красный, щеки шершавые и заросшие бурой щетиной. Кроме того, под левым глазом еще не разошелся синяк. Это кованым каблуком ему подсадил в темноте отпускной артиллерист, пробиравшийся через головы спящих к двери вагона.
– Морда такая, что волков пугать, – сознался Бумбараш. – А уезжал… провожали… Эх, не то было…
Он утешил себя тем, что придет домой, выкупается, побреется и наденет синие диагоналевые пиджак и брюки – те, что купил он, когда сватался к Вареньке, как раз перед войной.
По привычке Бумбараш пошарил главами, не осталось ли в покинутой избе чего-нибудь такого, что могло бы ему пригодиться. Забрал для раскурки лист газетной бумаги, вынул из кочерги палку и вышел на дорогу.
«Изба, – думал он, – раз. Жениться – два. Лошадь с братом поделить – три. А земля будет. Земли нынче много. Революция».
Занятый своими мыслями, он быстро отсчитывал версты. Меньше чем через два часа он вышел из лесу и остановился перед мельничной плотиной.
На кудрявых холмах, в дымке утреннего тумана, раскинулось село Михеево.
– Будьте здоровы! – приподымая серую папаху, поклонился Бумбараш. – Провожали – плакали. Не виделись долго. Чем-то теперь встретите?