Взгляд,
которым я одарила волшебника, ничего хорошего ему не
сулил.
Кондор
развел руками.
— Мне
правда жаль, — сказал он куда убедительнее и сел рядом на
расстоянии вытянутой руки, словно опасался, не наброшусь ли я на
него.
Я не
собиралась, хотя все еще сердилась. И чувствовала за это вину,
потому что поймали меня вовремя и осторожно. Я сделала глубокий
вдох, заставила себя перестать злобно щуриться и попыталась найти
какую-то точку опоры. Успокоиться. Не трястись и как-то принять то,
что произошло.
Получалось
с трудом.
Я глубоко
дышала и крепко сжимала кулаки.
Кондор
внимательно следил за мной и молчал.
— И время
там, с моей стороны, наверное, остановится? — спросила я, потому
что от молчания и от острого взгляда мне было куда более неуютно,
чем от мысли, что со мной случилось нечто… очень невероятное. — И
не придется объяснять родным и полиции, куда я исчезла?
В моем
универе вряд ли примут справку с подписью и печатью какого-нибудь
местного короля, я не обольщалась. О том, что скажут родители,
когда я вернусь как ни в чем не бывало после многих месяцев
отсутствия, я не хотела думать. Из всех проблем, которые я им
доставила, из всех моих неудач эта неудача, пожалуй, была самая
эпичная. Даже если продать золото, то есть даже если его мне дадут,
даже если я смогу продать его так, чтобы не остаться и без золота,
и без денег там, в своем городе, в своем мире, мне все равно не
нравилась эта идея.
Мне все не
нравилось и с каждым вопросом не нравилось еще больше.
— Нет,
почему же? — ответил Кондор после короткой паузы. — Время течет как
раньше, насколько я знаю, но мир, отпустивший тебя, меняется. Сам
заполняет белые пятна там, где ты была.
— А ты
откуда знаешь? — я все-таки зло сощурилась и недоверчиво склонила
голову.
— До тебя
была парочка других. — Он скрестил руки на груди. — Куда более…
сговорчивых, к слову. Мне не составило труда посмотреть, как у них
дела, пока след был еще свежим. — Кондор заметил, как на моем лице
зажглась надежда, и опередил мой вопрос: — Я смогу показать тебе
твоих… родных. Если тебе это нужно. Но не сейчас. Сейчас, к
сожалению, слишком поздно… или слишком рано, решай сама.
Он легко
встал и подошел к одному из шкафов, ничего не объясняя, словно
хотел показать, что разговор пора сворачивать. Пока он искал что-то
в этом шкафу, я тупо смотрела в пространство, на стол, на две
чашки, в одной из которых все еще был мой недопитый чай, пахнущий
чабрецом, на кусок аметистовой друзы, который лежал поверх каких-то
бумаг — желтоватых, с четкими строчками каллиграфического почерка.
Я вытянула шею, пытаясь разглядеть буквы, но расстояние было
слишком большим.