На темно-зеленом фоне нарисованы яркие желтые смайлики…
– Кину в стирку, потом заберет, – продолжает мама как ни в чем не бывало. – Слишком он дорожит этим безумием. Сестренка подарила.
– Как зовут твоего нового… парня? – хрипло спрашиваю я.
Перед глазами темнеет. В висках стучит кровь, и мне кажется, что я слышу этот стук. Даже не стук – грохот. Натянута, как струна в ожидании ответа, и не могу понять, почему с каждой секундой все трудней дышать.
– Это имеет значение? – удивленно переводит взгляд на меня мать. – Ты бледная, Вар! Тебе плохо?
– Как зовут твоего чертового парня? – повторяю я, каждое слово буквально выдавливая из себя.
Мама в недоумении, но мне плевать. Я уже знаю ответ…
И этот ответ меня выбивает из колеи.
– А хочешь, я вас познакомлю? – вдруг говорит мама. – Давай так, как только ты находишь парня, я тебя знакомлю со своим. Ты согласна?
Медленно киваю, чувствуя покалывание в руках и ногах, словно те онемели и не желают больше слушаться хозяйку.
Что это? Новая форма издевательств или тонкий намек на то, что пора что-то менять?
Но больше всего меня поражает предательство Артёма. Оно бьет наотмашь по лицу в моем сознании – по щекам текут непрошеные слезы.
Мама продолжает что-то щебетать, не замечая того, что творится со мной. Мне кажется, что ее не волнует вообще ничего, кроме ее личной жизни. Она так беззаботна, улыбается, то и дело поправляя волосы. Или мечтательно замирает, касаясь пальцами губ, проводя по ним, очерчивая контуры. И я на миг закрываю глаза, представляя, как Артём… мой Артём касается ее обнаженных плеч или кладет ей руки на талию, притягивая к себе для поцелуя…
Открываю глаза и резко вылетаю из комнаты. Меня мутит, и голова кружится от мыслей, кружащих стаей черных воронов.
Тут же задумываюсь о том, о чем сразу не подумала в кофейне. Выходит, Тёма вчера был здесь. И, черт возьми, это настолько убого звучит, что даже смешно становится в какой-то степени.
Пока мой парень спал с моей матерью, я ночевала в одной квартире с его лучшим другом.
Не замечая ничего вокруг, я застываю посреди коридора, а после сгибаюсь пополам от хохота. Я не знаю, что происходит со мной и почему я смеюсь, когда больше всего на свете хочется выть, стучась головой об стенку. Но я смеюсь. И продолжаю смеяться даже тогда, когда мать выходит из комнаты и встревожено смотрит на меня.