Сам Беспалов словно смутился и, потупившись, умолк, стараясь поскорее придумать какой-нибудь почетный предлог для отступления.
Но Саша Николаич ничуть не был смущен. Привыкнув проживать тысячу рублей в месяц, он даже никак не ожидал, что можно устроиться на всем готовом всего за сорок пять… Для него это было приятное открытие. В порядочном ресторане пообедать вдвоем стоит почти столько же, а тут – и стол, и помещение.
– Я согласен, – заявил он, – комнату оставьте за мной. Угодно вам получить задаток?
Беспалов просиял.
– Позвольте, я сию минуту расписочку, – заторопился он. – Очень приятно… Какой угодно размер задатка?
Саша Николаич улыбнулся и ответил:
– Да все равно! Ну двадцать рублей. Довольно?
– Вполне! – подхватил Беспалов. – Очень приятно… На двадцать рублей…
Красавица Маня и по ближайшем, так сказать, рассмотрении, не только не потеряла, но, напротив, выигрывала. Чем больше всматривался в нее Саша Николаич, тем больше она ему нравилась. Всматривался он осторожно, уголком глаза и был уверен, что это никому не заметно.
Наняв не торгуясь комнату, он умышленно ограничился с Беспаловым деловым разговором, чтобы показать молодой девушке, что вовсе не желает навязывать ей свое знакомство.
Вручив задаток и получив расписку, Саша Николаич раскланялся, причем отвесил Мане самый изысканный поклон.
Она ему ответила простым и милым кивком головы, без всякого жеманства, так свободно, как могла это сделать только очень хорошо воспитанная девушка.
Вообще Саша Николаич должен был убедиться, что в Мане не было ничего мещанского, несмотря на всю мещанскую обстановку, окружавшую девушку.
Беспалов проводил Сашу Николаича до входной двери и даже голову высунул на улицу, а затем, вернувшись в столовую, широко расставил руки, притопнул и повернулся полным оборотом, распустив полы халата по воздуху.
– Какова штучка?! – произнес он, прищелкнув пальцами. – Всю жизнь можно сказать не везло и вдруг такой сюрприз! Теперь, – обернулся он к молодой девушке, – вам одно могу сказать, сударыня, не зевай!!
Маня взглянула на него, не подымая головы, и продолжала шить.
Беспалов снова расставил руки, но на этот раз не повернулся, а присел.
– Не желаете удостоить ответом? «И без тебя, мол, все знаю и понимаю!» Даром, что смиренный вид на себя напустили, будто шитью всецело преданы, а на самом деле все видели!