Маня наморщила брови, недовольным движением передвинула шитье на коленях и проговорила:
– Да будет вам!
– Нет-с, не будет! – подхватил Беспалов. – Сорок пять рублей в месяц, и это не торгуясь! А глазами-то, глазами-то так и косит на тебя! И я прямо говорю тебе, Маня, не зевай! Он человек, видимо, высшего круга – и манеры, и осанка, и прочее… Связи, видимо, в высших слоях… Карьера, не нам чета!.. Залетит высоко! А ты за него вовремя уцепись, чтобы он и тебя потянул, а упустишь время – потом не достанешь!
– Я одного не понимаю, – остановила его Маня, – зачем вы назвали меня воспитанницей?
Беспалов повертел пальцами у себя передо лбом.
– Потому, сударыня, что у меня игра ума и сообразительность: скажи я ему, что вы – моя дочь, да, может, он бы и внимания на нас не обратил! Потому к вашей внешности такой отец, как я, вовсе не подходит! Ну а воспитанница на воображение действует! И сейчас же сочувствие… Бедная, дескать, девушка, вероятно, страдает, а, Бог ее знает, может она и графского происхождения!
– Да ведь все это неправда!
– А вы попробуйте, проживите правдой!.. Да уж будто вы и сами такая правдивая?!
– Неправда, которая может быть легко раскрыта! – договорила Маня.
– Ну улита едет, когда-то будет! – протянул Беспалов. – А пока что двадцать рублей задатка в наличии и сорок пять рублей ежемесячно в будущем! Я полагаю, что у него и теперь должны быть средства хорошие!
– Отчего это вы полагаете? – вдруг спросил слепой из своего угла. – По-моему, он нищий!
– То есть как это нищий? – рассердился Беспалов.
– Да кто же с хорошими средствами станет сорок пять рублей в месяц за комнату платить?.. Один мизер! – проговорил он тягуче глухим голосом и снова погрузился в свои думы.
Беспалов махнул на него рукой и стал выбивать трубку о подоконник.
У Агапита Абрамовича Крыжицкого, господина появившегося перед Сашей Николаичем в ресторане и оставившего свою карточку, на которую тот даже не обратил внимания, собрались гости. Их было шестеро; сам хозяин был седьмой.
Казалось, явились они в довольно скромную и в всяком случае обыкновенную квартиру Крыжицкого просто для того, чтобы провести свободное время без всякой определенной цели.
Между тем это только казалось.
Хотя ни комната, служившая, по-видимому, кабинетом – так как в ней был круглый письменный стол – ни обстановка не должны были соответствовать ничему таинственному или загадочному, но на самом деле у Крыжицкого собрание вышло не совсем заурядным.