Надо отдать справедливость Савищеву, что он никогда ранее не мечтал о возможности своего родства с Оберландами и обычно смеялся над теми, которые пытались отыскать это родство для себя.
Но теперь, когда совершенно незнакомый ему, но, по-видимому, солидный человек, подал ему эту мысль, то он в первую минуту подумал, что вдруг это и на самом деле может быть.
– А есть ли оно на самом деле, это наследство? – спросил он.
– Есть, – уверенно подхватил его слова Крыжицкий, – об этом было сообщение в «Санкт-Петербургских ведомостях»[2] в 1797 году с правом поиска наследников. – Он достал из портфеля старый номер «Санкт-Петербургских ведомостей» и показал его графу.
Тот прочел объявление и оно показалось ему почему-то очень убедительным.
– Так какие же данные вы имеете относительно меня? – спросил он.
– Относительно вашей матушки! – поправил его Крыжицкий.
– Ну, все равно, относительно моей матушки…
– Дело в том, что до сих пор в России искали баронов Оберланд по мужской линии, но оказалось, что по этой линии их нет. По женской же ваша матушка, рожденная Дюплон, ведет прямое происхождение от баронов Оберландов и прямо от Карла Оберланда, служившего в России при Петре Первом. У него был сын, женатый на Доротее Менден; от этого брака родилась дочь, вышедшая замуж за Дюплона.
– Вы это знаете наверное? – обрадовался Савищев, все более увлекаясь.
– Надо теперь доказать родственную связь вашей матушки с этим Дюплоном – и тогда наследство ваше.
Савищев задумался и потом, вдруг вскинув голову, произнес:
– Нет, этого не может быть.
– Отчего же?
– Оттого, что это было бы слишком хорошо!
– Вот два слова, – улыбнулся Крыжицкий, – которые не идут вместе! Уж если хорошо, то это не может быть слишком!..
– А скажите, пожалуйста, – вдруг сообразив и сейчас же изменив тон, протянул Савищев, – сколько эта история может стоить?
– То есть хлопоты по наследству?
– Да, хлопоты.
– Ну, это подробность, о которой можно будет сговориться. Уплата по получении наследства, а до тех пор никаких расходов с вашей стороны не потребуется.
Это окончательно убедило Савищева, и его разговор с Крыжицким закончился тем, что он обо всем обещал переговорить с матерью.
Агапиту Абрамовичу только этого и было нужно.