- Браслеты сними тоже, друг Хан, –
голос раздавался из кресла с высокой спинкой, стоящего у стола,
накрытого зеленой тканью, опускавшейся до пола. – Вряд ли нам с
тобой стоит опасаться какого-то там послушника. Замерзли,
Евлампий?
- Есть немного. - Буркнул Дунай,
растирая запястья. Стол, видимо специально, стоял прямо перед
окном, через которое прорывался режущий глаза свет. Разглядеть
говорящего не удавалось. – Отойду сейчас. В подвале холодно немного
у вас, но не так, чтобы совсем сильно. Мне ж не привыкать, в кельях
и холоднее бывает.
- Да вы что? – мужчина наклонился
вперед. – Ну, тогда не стоит предлагать вам что-то теплое, как мне
кажется. Верно?
Пластун не ответил, рассматривая
владельца звучного голоса. Шайны, кешайны и прочие гао не перестали
его удивлять. Сидящий за столом не был похож ни на одного
увиденного до сих пор кочевника.
Лица у того не оказалось. Вместо него
на Дуная смотрела маска, искусная, выкрашенная умельцем так, что
издали и не заподозришь чего. Маска, закрывающая говорившему все
лицо, казалось недоброй. Глаза выполнены вроде бы ровно, но
неизвестный мастер так срезал самые кончики, что Дунаю стало не по
себе. От неживого взгляда этих пустых темных буркал, подведенных
несколькими точными линиями краски, бросало в дрожь. Нос, вытянутый
вперед, идеально ровный, плавный изгиб жестких линий губ. И
странная россыпь блестящих камней на лбу, обрамлявших еще одно око,
большущее и выпуклое, сверкающее ровными гранями срезов. Все
остальное в этом человеке скрывал длинный и просторный плащ из
тяжелой ткани, прошитой по краям крыльев и капюшона золотистой
нитью, ярко горевшей переливами света на черной материи.
- Налюбовались, Дормидонт? – Баритон
улыбнулся. Невозможно улыбаться голосом, но именно так и вышло.
- Я Варсонофий.и– Дунай опустил руки,
глядя на кешайна со шрамом, Хана. Тот отошел к креслу, встав по
левую сторону от человека в маске и плаще.
- Ну, хорошо. Я смотрю, что тебе
очень интересен мой друг Хан. Это вовсе не странно, кто же не
станет интересоваться тем, кто его победил… и оставил в живых. Ты
удивлен этому, Алексий?
- Да, удивлен. Меня зовут Варсонофий.
А как зовут тебя?
- У меня довольно много имен, человек
крепости Сергий. Не перебивай, будь так добр. Ты прав, мне тоже не
хочется разговаривать с тобой настолько вежливо. Знаешь, почему?
Нет, конечно же, ты не знаешь, Димитрий или Савелий. Ты можешь
назваться как угодно, пока тебе будет это позволено. И мое имя тебе
знать совсем необязательно, ведь оно все равно ничего не даст.
Знаешь, что, послушник, убивающий испытанных воинов как глупых
несмышленых рабочих?