- Да, длуг Гед, нузны. Я халасо
заплачу. Ты зе знаесь, что Фенг не обманщик.
- Это я знаю... - маркитант
почесался в затылке. - Черт с тобой, недоросток. Сто
монет?..
И замер в ожидании ответа. Дунай
всех тонкостей местных расчетов не знал, но сто монет считал
большой суммой. Понятно, почему маркитант так ждет ответа.
- Сто так сто, - непонятный Фенг
кивнул головой. - Когда?
- Погоди-ка, надо прикинуть. -
Гед забурчал себе под нос, согнул несколько пальцев. - Через неделю
с небольшим... давай через десять дней, здесь же. Двадцать монет
задатка, договорились?
- Дагавалились, канесьна. - Фед
забрался рукой под повязку, задрав ее. Гед поморщился, Дунаю было
наплевать. Рука мелкого волосатика вынырнула наружу с разорванным
шнурком, еле успев его подхватить. Тяжелые кругляши опустились в
сумку маркитанта. Тот довольно кивнул, начал было разворачиваться
от собеседника, но передумал:
- А на кой ляд они тебе сдались,
штуки-то шамовские? Неужели ими можно жуков-медведей на Кремль
напустить? Да ну...
- Смеяся, смеяся, дылда. - Фенг
улыбнулся. Гед не заметил, а вот Дунай понял, что недоросток не так
прост, как кажется. - Сам же будес просить памоть нам хоть в
чем-то, когда крепость станет наша. Чтобы получить кусотек тамосних
сокловисц.
Гед выругался и быстро пошел в
нужную ему сторону. Надо отдать должное его собеседнику. Фенг исчез
так быстро и незаметно, что Дунай практически не успел заметить
этот момент. Но дергаться не стал. Смысла брать в «языки» того или
другого нет. Лучше вернуться сюда через десять дней, да не одному,
и взять обоих с шамовскими штуками. А повезет, так и шама, мало
ли?
Так и что, что скажет боярин?!
«Пластуном да разведкой боя не
испортишь»
(кремлевская пословица)
- Ась? – спросил Устин.
- Жуки, говорю, - проворчал
Дунай.
- Занимаются, пластун. Твое дело
сейчас не в жуках, тебе надо про свою шкуру думать. Да и есть ли те
жуки? Говорю – садись и ешь.
Нет, так нет, пластун лишь пожал
плечами и посмотрел на стол. Приглашать дважды не пришлось. Дунай
подвинулся к столу, схватил миску с жареными турьими ребрами,
вгрызся. Густой и еще не полностью остывший сок потек по губам,
обволакивая изнутри небо и язык тонкой жирной пленкой. И хлеб,
горячий и парящий, сводящий с ума тяжелым сладким своим ароматом.
Даже если и идти сейчас куда в сторону Семинарии, так и... Не
страшно, не на пустой живот.