- Ты, пластун, далеко захаживал. -
Устин повернулся к нему. – Сам ведь мне про многое говорил, как
возвращался. Да ты ешь, ешь. На вот, возьми кусок потолще,
оголодал...
Кулак не выдержавшего все-таки
Неждана грохнул по столу, чуть было не заставил Дуная поперхнуться.
Устин только вздохнул, не желая вмешиваться.
- Да чего ты его обхаживаешь, брат?!
Нам от него дело надо, а не байки бабкины с небылицами. Сюда
слушай, выблядок...
- Ты мою мать, боярин, не трогай. -
Голос Дуная был спокоен. - Отец ее любил, не насильно взял. В
память о нем не скверни их обоих поганью.
- Учить вздумал?! - Голос боярина
вскинулся к потолку. Дверь грохнула, впуская Любомира с Буривоем.
Но Устин лишь нахмурился, и тех как ветром сдуло.
- Что-то ты, брат, никак не поймешь
кое-чего, дай-ка я с ним поговорю. - Устин встал, мягко, подошел к
другу. Тот лишь дернул плечом, мол - ладно. А Мастер этого и
добивался. - В общем, так Дунай… есть у нас к тебе дело. Ты,
пластун, хочешь свободы и честь свою попранную восстановить? Да и
послужить одному из главных бояр Кремля? Ага, киваешь, ну так
слушай. Знаешь Любаву, боярина Неждана дочку?
Дунай снова кивнул. Любава... ее-то
он знал. Ну, как знал? Красавицу боярышню, статную, высокую и
задорную бой-девку мало кто не знал. А уж заглядывались на нее от
мала до велика. Что говорить, сам Дунай смотрел на нее издалека и
украдкой, когда возможность оказывалась. Бывало, что и мысли
допускал лихие, что греха таить? Не его полета птица, что и
говорить. Но хороша всем Любава Неждановна, ох и хороша. Пусть и
приходится боярину дочерью названной, не родной. И странно, что ее
сейчас вспомнил Устин.
- Пропала Любава, пластун. - Мастер
стукнул кулаком по столу. - Тогда же, как погибли те трое,
увязалась с дружинниками за стену, удаль показать свою, по нео
пострелять. А назад и не вернулась...
- Говорил дуре-девке, не лезь, не
суйся. Сколь раз говорил?!! - Неждан обхватил широченными ладонями
лицо, сжал. Разом превратился из грозного думского боярина и
княжьего советника в немолодого и до смерти переживающего потерю
дочери отца. - Понимаешь, пластун, каково это, дочку потерять?
- Нет. - Дунай качнул головой.
Неожиданно сильно заколотилось сердце, чего ожидать не приходилось.
С чего, казалось бы? Не была ему никем Любава, а глядишь ты... И
многое стало ясно, почти совсем. - Ее кто живой видел?