Настоящий ливень давно прошелся по
шее, пощекотал лопатки и ушел по широким мышцам спины вниз. Рубаха
прилипла к коже, неприятно остывая сейчас, пока он подтягивал себя
на ржавое железо, решив чуть отдохнуть. Влез между четверкой
шероховатых опор, закинул ноги и вытянулся. Тело медленно
успокаивалось после нелегкого труда. На памяти Дуная таких вот
чудес он и сам не творил, и от других видеть не приходилось. Так,
что там происходит наверху, раз он уже здесь? Дунай затаился,
старательно вслушиваясь в разговор, превратившийся из невнятного
гула в четкую речь. Сейчас голоса часовых казались совсем им под
стать: сиплый, чуть похрипывающий при вдохе, и высокий, совсем еще
молодой.
- Говоришь, что не оставили ее? –
Молодой, чем-то заинтересовавшись, затаил дыхание.
-А че тебе, вощем-та, говорю? –
второй, что старше, хохотнул. – Да и не продали б ее тебе, не вышел
ничем.
- Че эт не вышел, а? – молодой
неожиданно скрипнул зубами. – Ты че сказать хочешь?
- Да ниче не хочу сказать, тьфу… -
собеседник харкнул, зашуршал подошвой, растирая слюну. – Не про
тебя эта бабель, понятно? Для кого ее вытащить оттуда хотят? Да и
чего ты в ней нашел? Тонкая, чернявая, ни письки, ни сиськи, жопа –
во! С кулак, не больше, зачем те такая?
Дунай пожал плечами, примеряя к себе
описанный образ. Непонятно, о ком речь, но девка не такая, как те,
что ему нравились. То ли дело, Любава, эх. Вот та красива по всем
статьям, хороша, ничего не скажешь, так и просится на язык что-то
ласковое, да разум не дает сказать. Интересным показалось лишь то,
что какую-то неведомую чернявую худобу маркитант не против вытащить
откуда-то. Но это дело стороннее и к Любаве никакого отношения не
имеющее. Дунаю оно без надобности, а вот начавшийся спор о женской
красоте оказался как раз на руку...
Старики говорили, что раньше небо
Небо не хмурилось, не закрывалось от своих детей серой пеленой.
Нет-нет, оно было не таким, рассказывали покрытые шрамами ветераны
походов на Север, Юг и Восток. Блестели в неярком свете масляных
светильников темно-коричневые бляхи на головах и шеях. Им верили,
как по-другому? Воины, прошедшие долгими дорогами, прокладывающие
Путь, именно Путь, всему народу шайнов, врать не могли. Пусть и не
видели его чистым.
Страшные годы Зимы, Стужи и Снега,
ставшие для выживших бесконечными. Серая пыль дорог нового мира,
исхоженных этими сморщенными стариками взад-вперед. И на их пути,
очень часто, серая дорожная пыль мешалась с алым и темно-багровым
цветом крови, выпускаемой у тех, кто мешал идти дальше. Но эти
старики, первые из многих, стали легендами при жизни, дав Народу
кешайнов быть теми, кто покорит новый мир во имя Вечного Синего
Неба, спрятавшего лицо из-за гордыни многочисленных народов,
населявших некогда живую планету.