Все исполнили, и продолжили тренироваться под довольно-таки
едкие замечания. Я откровенно задыхалась. Все же, хоть я и занималась
самостоятельно, но, как оказалось, себя я жалела. И делала все в полсилы.
Теперь это заметно.
Я мокрая насквозь. Ноги дрожат, мышцы — кисель. Танцевать
никогда не было легко, балет — это самый тяжелый спорт, и знали бы зрители, что
происходит с прекрасным лебедем, убегающим со сцены за кулисы. Лебедь держится
за бок, и пытается отдышаться. Утирает пот, пытаясь не размазать грим, и
возвращается на сцену.
— Танич, отлично. Хабарова — спину держи! Булатова — хорошо,
но можно лучше. Следи за коленями, ты не лягушка, не жалей себя. Волынина, — с
неудовольствием взглянула Фаина Алексеевна на Женьку, — руки деревянные, с
плечами проблемы. Сходи на массаж.
— Хорошо, — буркнула Женя.
Никогда она не умела принимать критику. Странно, что в хореографическом
продержалась. Знала бы мама, какими эпитетами меня иногда награждала Нина
Васильевна. При всех. Однако, мне это помогло — я из кожи готова была вылезти,
чтобы она похвалила.
И добилась своего.
— На сегодня все! — отпустили нас, и я чуть не упала на пол
от усталости.
Но собрала все оставшиеся силы, и поплелась в раздевалку.
— Ты где поселилась? Привет, — толкнула меня Женя.
— Мы разговариваем?
— Да ладно тебе, — скуксилась она. — Ну характер у меня
такой, будто ты не знаешь.
— То есть, швырять мне в лицо расческами и выкидывать мои
вещи — это милые проявления твоего характера?
Я стянула пуанты, и без жалости выбросила их — грязные, на
один раз буквально.
— Ты ведь тоже не святая! — сузила Женя глаза. — Наврала мне.
Так что мы квиты.
— Жень, я не врала, я просто не рискнула тебе говорить про
смотр. Знала, что ты скандалить станешь. И… если ты извинишься, то я тоже
извинюсь, но никак иначе, — устало произнесла я, снимая одежду. — Не готова
извиняться? Тогда давай просто не замечать друг друга.
Я взяла полотенце, обула сланцы, и пошла к душевым.
Женька за мной — тоже в резиновых сланцах, только не в
голубых, а в розовых.
— Извини, что вспылила. Я просто разозлилась дико. У меня в
кармане роль была, — зашептала мне Женя на ухо. — А ты пришла и всё сместилось,
и не у меня одной. Я в шоке была, если честно. Прости!
Я взглянула на нее. В глазах Жени сожаление.