– А ведь есть возможность взять ее в жены!
В этом месте Баурджин навострил уши.
– В жены? – Хуридэн рассмеялся. – И кто же мне ее, интересно, отдаст?
– Старый Олонг… и молодой Жорпыгыл!
– Жорпыгыл?! Ага, отдаст, как же!
И тут в табуне громко заржала лошадь. Хуридэн испуганно вскочил.
– Сядь, что ты кидаешься! – издевательски бросил Гаарча. – Это в табуне ржут.
– А может, разбойники?
– Очень мы с тобой им нужны!
– Баранов-то все же украли…
– Ну, так и быть, пойду, посмотрю. – Гаарча поднялся на ноги.
– И я с тобой!
– Нет уж – а здесь кто сторожить будет?
– Ну-у… – умоляюще протянул Хуридэн. – Может, все ж – вместе, а?
– Сиди, говорю! – Гаарча сплюнул. – Да ты не думай, я быстро. Только посмотрю, что там с табуном делается.
– Быстрей возвращайся, – шепотом напутствовал уходящего Хуридэн и пошевелил угли носком клееного сапога – гутала.
Дождавшись, когда Гаррча уйдет, шутники незаметно подобрались к Хуридэну – лица их были замотаны кушаками.
– У-у-у! – глухо заворчал Баурджин. – Повернись-ка сюда, подлый шакал!
– Ай! – обернувшись, Хуридэн испуганно задрожал и упал на колени. – Пощадите!
– Никакой пощады не будет тебе, детеныш змеи и шакала! Сейчас мы разрубим тебя на куски!
– Не надо! Я все сделаю для вас, все… Там, вон, отара, табун… я покажу!
– Нет, шакал! Ты нам лучше спой! Очень уж мы любим песни.
– Спеть? Гм-м-м… Что бы такое вам спеть?
– А что знаешь!
– Да я… я немного и знаю, уважаемые… да, боюсь, и не умею петь…
– Ах, ты не хочешь?! – сдерживая смех, вкрадчиво поинтересовался Баурджин. – Тогда готовься к смерти! – Он картинно поднял над головою нож.
– Вспомнил! Вспомнил! – тут же заголосил Хуридэн. – Сейчас… сейчас… вот сейчас спою… Как же там?
Собравшись с духом, перетрусивший сторож гнусавым ломающимся голоском затянул «богино дуу» – «короткую пастушескую песню», собственно – «уговор скота»:
– Ой, была у меня телка-а-а… У-у-у! У!
Белая красивая-а-а… У-у-у! У!
Молока давала много-о-о
И приплод давала-а-а…
Ну и дальше – все в таком же духе. Типично сельскохозяйственная тематика с некоторым уклоном в нездоровый мистицизм.
Дубов чуть не переплевался, а вот его напарнику песня, похоже, нравилась.
– Ну, ты тут сиди слушай, – прошептал Баурджин приятелю на ухо. – А я пойду к пастбищу прошвырнусь, Гаарчу развлеку. Смотри, до моего прихода не раскрывайся – не смешно будет. Уговор?