Что-то защемило от жалости в душе у Кузьминичны и она, погладив котика, сказала:
– Пойдём, милый… Пойдём со мной, Вася!
И котик, изредка мяукая, отправился за ней следом; сначала шел до самого дома, а у подъезда остановился в нерешительности.
«Что про людей говорить?!.. Коты и те разные: один вежливый – никому дорогу не перебежит, другой вроде ноль внимания, а близко подойдёшь, так и норовит, как назло, перед носом твоим проскочить!.. И неприятно, если он чёрный, – рассуждала Кузьминична, стоя у двери. – А этот котик воспитанный!.. Вася… Василёк!»
Кузьминична ласково поманила котика. Он юркнул в подъезд за старухой следом и с того дня стал у неё жить.
Младшая дочь, услышав впервые, как мать кличет котика, с удивлением взглянула на Кузьминичну и спросила:
– А ты чего так его назвала?
– Что – плохо?! – ответила она, поглаживая котика.
– Да как-то… не очень… – неуверенно произнесла дочь – ей вдруг показалось, что имя умершего брата не совсем подходит для домашнего кота. Кузьминична догадалась, о чём могла сейчас думать её дочь и, тяжело вздохнув, выпустила котика из рук, приговаривая:
– Иди, Вася… гуляй, милый!
После этого она замолчала, будто задумалась о чем-то своем, а затем произнесла тихим, чуть виноватым голосом:
– Для меня сызмальства все коты Васьками были… А этого я на улице… нечаянно так кликнула – он отозвался… И приглянулся мне. Что ж делать, видно, судьба так теперь его кликать.
– Да ничего… – ободрила Кузьминичну дочь. – Всё нормально, мама. Если откликается, так и называй!
Кузьминична продолжала звать дымчатого кота Васькой, а он стал у неё настоящим любимцем и скрашивал ей не слишком радостную жизнь.
Васька оказался самостоятельным котом. Кузьминична выпускала его с весны по осень на улицу, иногда даже на ночь. Утром или в полдень она выходила на балкон, медленно и протяжно его окликая:
– Ва-ся… Ва-ся… Ва-ся…
Дисциплинированный кот появлялся чаще из подвала. Тогда Кузьминична спускалась во двор и там, рядышком с Васькой, отдыхала на скамеечке, а после возвращалась с ним домой.
В одну ночь шёл дождь. Гулко постукивали капли по карнизам и отливам, где-то рядом жалобно мяукал котёнок, часто и настойчиво. Послышались соседские шаги над головой. Кузьминична ещё не спала, поэтому заволновалась, но вспомнив, что Васька остался дома, успокоилась.